Двое из ларца - Владимир Болучевский (2007)

– А здесь, Петя, все возможно. Например, дочка его, Ирина Аркадьевна, наняла бандюганов, чтобы они отца постращали и он бы согласился к ней в Израиль уехать с перепугу. А квартиру продать. Может, ей на книжную торговлю не хватает десятки-другой тысяч баксов. А что? Квартира в центре, большая, тараканов извести, в ремонт вложиться и очень, знаешь, можно… Сколько там комнат – три?

– Четыре, если кабинет считать.

– А чего его не считать? В коммуналке из-за такой кладовки соседи бы передрались. Короче, если отца к отъезду склонить, приподнялась бы.

– Цены на недвижимость упали.

– Все равно. Или вот: Евгений Борисыч, друг душевный и компаньон по каким– то там их общим делам, решил наконец все себе захапать. Может, там такие бабки крутятся!.. Опять же, нанял братков, те старика до второго инфаркта довели, и теперь – все его. А внешне – несчастный случай. Почему нет?

– Гурский, ты сочинительство не бросил?

– Вон… – Александр кивнул на пишущую машинку.

Волков подошел к подоконнику, вынул из стоящей на нем машинки лист бумаги и прочел: «Мороз крепчал».

– Злобствуешь? – усмехнулся Петр.

– Размышляю…

– Ладно, Спиноза, давай ксиву, я за билетом съезжу.

– Ее еще найти надо.

– Ищи быстрей, у меня куча дел.

– Будешь покрикивать, вообще никуда не поеду,– Адашев поднялся из кресла, снял с полки набитую документами большую коробку из-под гаванских сигар и стал в ней рыться.

– А Ирина эта все-таки вроде ничего, а? – Волков прикурил сигарету и звонко хлопнул крышкой своей «Зиппы».

– Петр… – Гурский продолжал копаться в сигарной коробке. – А чего ты не женишься?

– А ты?

– Я был. С меня хватит.

– Я тоже.

– Да трахнешь, трахнешь ты эту Ирину, успокойся. Ты же не из-за Деда своего, а только ради нее это дело-то и взял. Что, я не вижу? Да и она на тебя глазищи пялит. Слушай, а чего на тебя так бабы западают? Как ненормальные.

– Ой-ой! Кто бы говорил…

– Нет, серьезно. Ты – хам, эгоист каких мало, циник и садюга. Тебе же человека подрезать, как другому плюнуть. Чего они все в тебе находят?

– А это потому, что за всем этим скрывается трепетная и ранимая душа ребенка. И женщины это чувствуют. В них просыпается материнский инстинкт. А вот в тебе этого нет. Ты, Гурский, своим холодом разбиваешь им сердце, и они от тебя шарахаются на следующий же день. Сначала липнут, а потом шарахаются. Они тебя боятся.

– Нет, Петюня, все не так. Просто женщины мечтают о романах. А я способен только на новеллу. На яркую, но короткую. Иначе мне скучно. И материнский инстинкт я давлю на корню. Я честен. Вот, нашел… – Александр достал из коробки паспорт.

– «На новеллу». На анекдот ты способен, максимум. Давай сюда.

– Не странен кто ж… А если тебя интересует мое мнение, я бы этой Ире запердолил. И тебе советую. У нее пальцы тонкие, и, судя по всему, в койке она орет. Потом расскажешь.

– Не дождетесь, гражданин Гадюкин.

– И смотреть нечего. Гарантирую.

– Ладно. Кальсоны у тебя есть?

– Лучше смерть, чем бесчестье.

– Брось, там холодно уже.