Двое из ларца - Владимир Болучевский (2007)

– А что «ну»? Старик, если, конечно, верить его сыну, последнее время зашуган-ный какой-то ходил, дубинкой вооружился. Его украсть, в конце концов, пытались. А он еще, вдобавок ко всему, в тот же вечер трубку свою Сталину в руки сует. Это, по твоему мнению, нормальные будни простого пенсионера? У нас что, все бабули и дедули так свой век коротают?

– И вывод?,.

– А вывод – были у старика свои заморочки, о которых никто и не догадывался.

– Во-первых, что его запугивали, мы только со слов Виктора знаем, да и тот говорит, что это старческие бредни. Во-вторых, с палкой он стал ходить после инфаркта, а то, что она такая особенная, – так он всю жизнь с антиквариатом дело имел. В-третьих, на него напали – факт. А что украсть хотели – похоже, но не факт.

– А трубка?

– А вот трубка…

– Спрятал он ее, понимаешь? Спрятал.

– Ну да, здесь странность есть. Если в ней что-то уж такое ценное, мог бы и в доме схоронить. Или сыну отдать в казино.

– Понимаешь?.. Сыну не отдал и дома не оставил. Дома-то почему?

– Дома – дочь. Ей тоже, выходит, не доверял?

– Вот.

– Но она же наверняка всех его потаенных мест знать не может.

– А тебе откуда это известно? Словом, была у старика какая-то тайна. И очевидно, что опасения у него какие-то весьма серьезные тоже возникли. Недаром он в Москву намылился. Тайком ото всех.

– А трубку оставил, да? Такую для него ценную. Он же после закрытия выставки ушел, зал уже при нем запирали. И он знал, что до утра забрать ее не сможет. А билет у него – на вечерний поезд того же дня.

– Отвечу, – Гурский допил кофе и поставил чашку на стол. – На вопрос ваш отвечу вот как: он и не собирался забирать эту свою трубку назад сам. Он хотел использовать Иосифа Виссарионовича в качестве связного.

– Позвонить из Москвы…

– Именно. Человек приходит на выставку и забирает. Дед же был старым разведчиком. Я же говорю, у.него реальные опасения какие-то возникли. Очевидно, просек что-то и забоялся при себе ее таскать. Сунул незаметно в руку Отцу народов, убедился, что зал заперли, и со спокойной душой ушел.

– Но уж звонить-то он должен был всяко человеку доверенному. Значит, есть такой.

– Значит, есть. Но не детки. И, выходит, моя правда: были у дедули как «фигли» свои собственные, так и «мигли», – Александр удовлетворенно откинулся в кресле.

– Но, как говорится, жизнь внесла свои коррективы, – Волков поднялся и прошелся по комнате. – Дедуля крякнул неожиданно, а Сталина этапировали. И человек этот, которому трубка предназначалась, должен находиться в полном недоумении и расстройстве духа. Потому что, если, по-твоему, были у них со стариком какие-то общие тайные дела, то рухнули они совершенно внезапно.

– Береги себя, Петя.

– В смысле?

– А в том смысле, что когда за какой-то непоняткой бабки стоят, а мне почему-то именно так и видится этот расклад, то случиться может что угодно. А ты во все это влезаешь.

– Евгений Борисыч… – Петр задумчиво потер висок.

– Евгений Борисыч, – кивнул Гурский, – и Гога, и Магога, и кто хочешь. Эдита Пьеха, например.

– Почему Пьеха?

– Ну, если в Москве главный мафиози – Кобзон, то хотелось бы, чтобы у нас – Пьеха.

– Евгений Борисыч, точно. Все логично.

– Но это – одна игра. И совсем другая – Виктор Аркадьевич, бизнесмен, который в казино удачи ищет. У него долги могут быть. Или наоборот, куча бабок. Он их что, декларировать должен? А людям, которые об этих деньгах фартовых знают, они покоя не дают. Может такое быть?

– Наезд?

– А почему нет? Отца украсть, пусть выкупает. Чем не мотив?

– Возможно.