Бегущий за ветром - Халед Хоссейни (2003)

— Хочу, чтобы ты поехал в Кабул, нашел Сохраба и привез сюда.

Нужные слова в голову не приходили. Я ведь еще даже не освоился с известием, что Хасан убит.

— Послушай. Среди моих пешаварских знакомых есть американцы, муж и жена, Томас и Бетти Колдуэлл, очень добрые люди. Они представляют небольшую благотворительную организацию, существующую на частные пожертвования. У них сиротский приют, в основном они занимаются афганскими детьми. У них чисто и безопасно и за детьми уход хороший, сам видел. Они уже сказали мне, что с радостью примут Сохраба.

— Рахим-хан, ты, наверное, шутишь.

— С детьми надо обращаться бережно, Амир-джан. Кабул и так полон беспризорников. Не хочу, чтобы Сохраб стал одним из них.

— Рахим-хан, я не поеду в Кабул. Это немыслимо, невозможно.

— Сохраб — очень талантливый мальчик. Здесь мы дадим ему новую жизнь, новую надежду, он попадет к любящим его людям. Томас-ага — очень хороший человек, а Бетти-ханум — отличный воспитатель. Видел бы ты, как они относятся к своим сироткам!

— Но почему я? Найми кого-нибудь, пусть съездит в Кабул. Если дело за деньгами, я готов оплатить расходы.

— Дело тут не в деньгах, Амир, — взревел Рахим-хан. — Ты оскорбляешь меня, человека при смерти! Когда это деньги были для меня на первом месте? И мы оба прекрасно знаем, почему я выбрал именно тебя.

Я понял, о чем он. А лучше бы не понимать.

— Послушай, у меня в Америке жена, дом, карьера. Кабул — опасное место, как я могу рисковать всем ради… — Слов мне опять не хватило.

— Знаешь, мы как-то говорили о тебе с твоим отцом. Его очень беспокоило твое поведение. И он сказал мне: Рахим, из мальчика, который не может постоять за себя, вырастет мужчина, на которого нельзя будет положиться ни в чем. Оказывается, он был прав? Так и вышло?

Я потупил глаза.

— Я прошу тебя выполнить последнюю волю умирающего, — сурово проговорил Рахим-хан. Что называется, зашел с козырной карты.

В воздухе повисло молчание.

Какие слова я мог подобрать? А еще писатель.

— Наверное, Баба был прав, — пробормотал я наконец.

— Ты серьезно, Амир?

— А ты так не думаешь? — В глаза ему я смотреть не мог.

— Иначе я бы тебя сюда не пригласил.

Я вертел на пальце обручальное кольцо.

— Ты всегда был слишком высокого мнения обо мне, Рахим-хан.

— А ты о себе — слишком низкого. — Рахим-хан передохнул. — Но есть и еще кое-что. Об этом ты не знаешь.

— Рахим-хан, умоляю тебя…

— Санаубар была Али не первой женой.

Я вскинул на него глаза.

— Его первая жена была хазареянка из Джагори. До твоего рождения было еще далеко. Они состояли в браке три года.

— И при чем тут все это?

— Детей у них не было, и через три года она ушла от Али, вышла замуж за доброго человека из Хоста и родила тому троих дочерей. Вот и все, что я хотел тебе сказать.

Я начал понимать, к чему он клонит. Но я не желал больше об этом слышать. Главное — это Калифорния, обеспеченная жизнь, старый викторианский дом с остроконечной крышей, карьера писателя, любящие родственники. Все остальное — побоку.

— Али был бесплоден, — пояснил Рахим-хан.

— Как это? У него и Санаубар родился сын. И звали его Хасан.

— Он не мог иметь детей.

— А от кого же тогда Хасан?

— Сам знаешь от кого.

Мне казалось, я скатываюсь вниз по крутому склону, напрасно пытаясь ухватиться за траву и кусты ежевики. Комната качалась и кружилась у меня перед глазами.

— Хасан знал? — Застывшие губы меня не слушались.

Рахим-хан закрыл глаза и покачал головой.

— Сволочи, — пробормотал я и вскочил на ноги. — Какие же вы все сволочи! Лживые мерзавцы!

— Прошу тебя сесть.

— Как вы могли скрывать это от меня? От него?

— Подумай сам, Амир-джан. Ведь такой позор. Пошли бы сплетни, все было бы втоптано в грязь, и честь, и доброе имя. Проболтаться нам было никак нельзя, сам понимаешь.