Тысяча сияющих солнц - Халед Хоссейни (2008)

Он хватает Лейлу за локоть и толкает к лестнице. На ногах у него ботинки, а не домашние шлепанцы, на руке часы, пальто валяется на полу. Наверное, и часа не прошло, как пришел с работы. Бегал небось по всему дому, хлопал дверями, не в силах поверить собственным глазам, ругался.

Наверху Лейла поворачивается к Рашиду: – Она не хотела. Это я ее заставила. Самого удара Лейла не видит. Мгновение – и она уже на четвереньках. Вдохнуть не получается. Лицо наливается кровью, глаза вылезают из орбит. Такое впечатление, что ее на полной скорости сбила машина. Лейла слышит крик Азизы и с трудом понимает, что уронила девочку. Дыхание никак не восстанавливается. Рот сводит судорога.

Рашид хватает жену за волосы и куда-то тащит. В другой руке у него Азиза. Девочка дрыгает ногами, сандалии с нее слетают. Он распахивает дверь в комнату Мариам и швыряет Азизу на кровать, потом ослабляет хватку и со всей силы пинает Лейлу в зад. Та не кричит – взвизгивает от боли. Дверь захлопывается, ключ в замочной скважине поворачивается.

Азиза заходится в крике. Лейла, скорчившись, лежит на полу и хватает ртом воздух, потом собирается с силами, подползает к кровати и протягивает дочке руку.

Снизу доносятся звуки ударов. Ни ругательств, ни криков, ни мольбы о помощи, только привычное методичное бух, бух, бух, словно боксер тренируется с грушей. Словно так и надо.

Слышны глухие быстрые шаги (погоня?), звон стекла, шум передвигаемой мебели…

Лейла берет Азизу на руки. Девочка вся мокрая.

Внизу уже больше не топают. Только бьют. Колотят. Колошматят.

Наконец все стихает. Хлопает входная дверь.

Лейла опускает дочку на пол и проскальзывает к окну.

Рашид, ухватив Мариам сзади за шею, вытаскивает ее во двор. Мариам согнулась пополам, ноги ее босы. Руки у Рашида в крови, лицо у Мариам – тоже. Платье на ней располосовано надвое.

– Прости, Мариам, – кричит Лейла в закрытое окно.

Рашид вталкивает Мариам в сарай, сам входит вслед за ней и тут же появляется на пороге. В руках у него молоток и несколько досок. Он задвигает засов, запирает замок, вытаскивает из-за сарая лестницу и приставляет к стене дома.

И вот его голова появляется в окне, изо рта торчат гвозди, волосы растрепаны, лоб вымазан в крови. Азиза вскрикивает и прячет лицо у Лейлы на груди.

Рашид принимается заколачивать окно. Доска за доской.

Непроницаемая тьма, ни лучика, ни блесточки. Щели между досками Рашид замазал, дверь чем-то загородил, замочную скважину заткнул.

От глаз никакого проку. Остаются только уши. Одно слышит хорошо. Азан и петушиное пение возвещают утро, звяканье тарелок внизу в кухне, голос диктора по радио – вечер.

– Кусать, – лепечет Азиза. – Хотю кусать.

– Потерпи. Уже скоро. – Лейла пытается поцеловать дочку в лоб, а получается в макушку. – Молочко уже спешит к тебе. Потерпи еще немножко, и я тебя покормлю.

И Лейла мурлычет песенку.

Азан слышен уже во второй раз. У них ни еды, ни воды. А жара стоит страшная. В комнате как в духовке. Лейла проводит по пересохшим губам языком, напрасно стараясь отогнать мысли о колодце во дворе, о свежей холодной воде. Азиза все время плачет, и Лейла с ужасом замечает, что щеки у дочки – сухие. Она раздевает девочку, обмахивает, дует, пока у самой не начинает кружиться голова. Скоро Азиза перестает шевелиться и впадает в какую-то странную дремоту.

Лейла стучит кулаками в стену, кричит изо всех сил, зовет на помощь. Но никто из соседей не отзывается, а крики только пугают Азизу, и она опять плачет слабеньким голоском. Лейла сползает на пол. Ее мучает совесть. Ужасно жалко Мариам. Каково ей, избитой и окровавленной, в такую жарищу в сарае?