Беру тебя напрокат - Елена Трифоненко (2020)

— Никки, твои идеи мне очень помогли. Я даже уже заказал Меган подарок по интернету. Его доставят сразу, как мы вернемся в Бристоль.

— Серьезно? И что ты выбрал?

— Батут! Как ты и советовала.

От изумления я чуть не подпрыгиваю:

— Батут? Джон, но я ничего не говорила про батут.

Он смотрит на меня с недоумением, сосредоточенно хмурит брови:

— Разве? Я ведь отчетливо помню, как утром ты сказала — батут с разметкой. Я и купил батут. Правда, без разметки. Но это ничего, так даже красивей.

Мне на мгновение хочется провалиться сквозь землю. Интересно, это я со своим английским виновата, или Джон все перепутал? Хотя теперь уже не важно. Несколько секунд я ломаю голову над тем, как сообщать новому знакомому, что имела в виду коврик, а потом решаю молчать. Батут — это тоже хорошо, однозначно, пригодится в хозяйстве. И не думаю, что Меган так уж сильно расстроится. Может, она и Джон даже вместе посмеются над чокнутой русской, насоветовавшей какую-то дичь.

У меня немного улучшается настроение.

— Почему ты не на берегу? — спрашиваю я у Джона, чтобы закрыть тему подарков.

— Бен сегодня какой-то капризный — мы с Меган решили не таскать его в город. А ты почему на корабле?

— Так вышло, — бубню я и отвожу глаза.

Не рассказывать же ему, в самом деле, что я притворяюсь «раненой» из-за того, что не смогла вовремя отпихнуть домогающегося парня.

Впрочем, Джона подробности и не интересуют.

— Пойдем со мной в боулинг! — предлагает он и почти подпрыгивает от нетерпения.

— У меня нет денег.

— Ничего. Я угощаю.

Наверное, это неправильно — идти гулять за чужой счет, но я все равно соглашаюсь. Мне жутко не хочется скучать.

Мы с Джоном зависаем в боулинге часа на полтора. Я не слишком-то умею катать шары, но Джон терпеливо корректирует мою технику. Сам он играет как бог. И параллельно с моим обучением организует себе дуэль с каким-то старичком с соседней дорожки. Старичок ужасно болтлив и параллельно с игрой рассказывает нам на ломанном английской историю своей жизни. Она у него насыщенная. Родился старичок в Аргентине, молодость провел в ЮАР, а после сорока обосновался в Майами, завел себе крокодилью ферму.

Джон незаметно разбивает старичка в пух и прах. И, наверное, зря. Потому что, когда он и аргентинец обмениваются прощальным рукопожатием, последний вдруг хватается за сердце и оседает на пол.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что это с ним? — флегматично интересуется Джон. — Он решил преставиться? Вроде не такой уж старый еще…

Я в ужасе зову стюардов и пытаюсь проверить у старика пульс. Джон просто стоит рядом как изваяние и бормочет что-то в духе: «Все мы смертны».

Вокруг нас быстро воцаряется суета и какофония. Пульс у старичка вроде есть, но мне неспокойно, и я пытаюсь сделать аргентинцу (на всякий случай) искусственное дыхание. Оно не помогает. Старик лежит как бревно и не шелохнется.

— Доктора! Позовите доктора! — кричу я собравшемуся вокруг народу.

Какая-то китаянка выступает вперед и говорит, что она дерматолог. Она отпихивает меня и пытается тоже делать аргентинцу искусственное дыхание. Старичок дергает ногой, а потом снова замирает. Китайская медицина, видимо, ему не подходит.

— О покойнике либо хорошо, либо ничего, — апатично лопочет Джон. — Жизнь — это бокал, который рано или поздно пустеет…

Мне хочется, треснуть его чем-нибудь тяжелым, но мы тут и с одной реанимацией не справляемся, так что я, естественно, сдерживаю свой порыв.

— Нужен массаж сердца, — говорит китаянка и расстегивает на аргентинце рубашку. — Ого, да у нас тут атопический дерматит!

Она отгибает ткань рубашки посильней, чтобы изучить высыпания старичка. Увиденное ее явно не радует.

— Нужны антигистаминные и диета, — говорит дерматолог и качает головой. — Это же надо так себя запустить!