Пятая печать - Николай Воронцов (2018)

Четверо девочек-погодок тут же с неподдельным вниманием уставились на младшего брата, который от такого к нему внимания весь сжался и даже голову втянул в плечи.

— И именно в этот твой день рождения я хочу пожелать тебе, чтобы ты никогда в жизни не был таким рохлей, как твой отец, — из уст женщины эти слова прозвучали, как приговор.

Мальчишка тут же ненароком оглянулся в сторону комнаты с открытой дверью, на диване в которой, в самом деле, не обращая даже внимания на гул и рябь советского черно-белого телевизора, дрых в пьяном угаре его отец.

В окне, будто кто-то чужой в этот момент заглядывал в дом, мельтешил снег.

— Ты должен стать настоящим мужиком, главой семьи, вместо твоего малахольного отца, — выждав какое-то время, безапелляционно вставила старшая сестра.

— Ты должен! — согласилась с ней женщина. — Ты должен стать настоящим мужиком! Вместо своего малахольного отца!

— Но мне же еще только девять лет, — понимая, что день рождения проистекает совсем не так, как следовало бы, захныкал мальчишка.

И захныкал он только лишь оттого, что понял, что в этот праздничный для него день они, самые близкие ему люди, не нашли ничего иного, как в очередной раз начать сравнивать его с пребывающим в очередной отключке отцом. Тема малахольности и полного безволия главы семейства давно уже стала в их доме своеобразной притчей во языцех и приобрела характер какой-то фатальной и непоправимой беды.

И каждый раз, когда на этот счет возникали очередные подобные упреки, отец самым простым и действенным способом самоустранялся, оставляя сына на пике всех этих разговоров наедине с матерью и старшими сестрами.

В силу возраста не зная, как на все эти выпады ответить, но будучи очень впечатлительным, мальчик всегда очень остро и ранимо воспринимал все эти разговоры и упреки.

— Хватит реветь! — тут же прикрикнула на него мать. — Какой ты после этого мужик?! — и презрительно буркнула: — Никакой ты после этого не мужик, а псих-одиночка!

— Псих-одиночка! Псих-одиночка! — тут же издевательски подхватили ее слова старшие сестры.

* * *

Первым, что почувствовала Жанна, приходя в себя, была ноющая боль в голове. Она хотела приложить к больному месту руку и проверить, нет ли шишки, но не смогла этого сделать: руки и ноги у нее оказались связаны, а сама она лежала на бетонном полу. И сразу же после того как гул от удара по голове начал понемногу умолкать, она услышала какую-то, как ей показалось, мальчишечью возню. Она хотела было даже прикрикнуть, чтобы эти малолетние шалопаи немедленно успокоились, перестали тяжело сопеть и мутузить друг друга. И только после того как массивный деревянный стол под грузом рухнувшего на него тела затрещал, а стоявшая до этого на нем стеклянная ваза с оглушительным звоном рухнула на пол и разбилась, она вздрогнула и догадалась, что драчуны вовсе не мальчишки, а крепкие и здоровые мужики.

Жанна засопела и хотела было закричать, но не смогла, осознав при этом, что рот у нее замотан тряпкой.

Жанна медленно перевернулась с левого бока на спину, после чего на полу легла на правый бок и, с трудом фокусируя расплывающееся зрение, попыталась приподняться. Не сразу, но у нее это получилось. Без опоры сзади ей было жутко неудобно сидеть со связанными за спиной руками, но зато теперь было в полной мере видно все то, что происходило в комнате.