Путешествие Одиссея - Tapatunya (2020)

Мысленно Одиссей дал Агаве два месяца. Именно через столько времени он озвереет от этой станции, заберет детей и вернется к цивилизации.

Все начинали сходить с ума через два месяца.

А кто-то спятил окончательно.

Одиссей зашел на станцию, прошел мимо дремавшей на дежурстве Мегеры, у которой на коленях вместо привычного вязания лежал планшет, и свернул к первому терминалу.

— Гортензия! — крикнул он, подходя к патрульному катеру.

— Открыто, Блок, — раздалось оттуда.

В ярком свете многочисленных ламп офицер Робинс казалось бледной, как мертвец.

Склонившись над телом Нокса, она проводила вскрытие.

— Не спится? — спросила она буднично.

— Как старина Нокс?

— Здоров.

— Значит, версия с редким заболеванием провалилась.

— Между прочим, на многих планетах ритуальное вскрытие своего живота считается традиционным способом ухода из жизни. Для воинов.

— Нокс был пацифистом. Воевал только с чужими деньгами, искренне почитая их за свои.

— Он не пытался защищаться. Никаких следов борьбы.

— На этой планете не с кем бороться, Гортензия. Разве что с демонами внутри себя.

— Ты стал философом?

На правах старой знакомой она пренебрегла официальным «вы».

Так же, как и он — «офицером».

— Книги — лучший друг любого каторжника, — уклончиво ответил Одиссей.

— Мне твое наказание всегда казалось слишком суровым. Ты убил чудовище.

— Как и полагается герою.

— Давай без преувеличений.

Он засмеялся.

— Что вы делаете в этой заднице миров, Гортензия?

— Размышляю о том, что человек, считавший себя героем, а жертву — чудовищем, мог и обойти корректор. Если бы был уверен, что совершает подвиг.

Одиссей вскинул брови.

— Нула пришла примерно к такой же мысли. Правда, она топит за любовь.

— Что ты, ребенок, проданный собственным отцом в рабство насильнику и садисту, можешь знать о любви?

— А это все еще не чистосердечное признание.

Она аккуратно закрыла тело Нокса простыней и отправила каталку с телом в морозильную камеру. Потом сняла перчатки и долго мыла руки.

— Любые корректирующие поведение устройства, Блок, могут оказаться бессильными перед психологией индивида.

Одиссей кивнул.

— Недаром все опыты с детектором лжи зашли в тупик.

— У Архи Гуда аж нос дрожит от негодования. Если кто-то сумел обойти корректоры, то вся система полетит в тартарары.

— Прежде никому не удавалось. Может, кто-то из нас просто сошел с ума. Удивительно, что не все мы. Возможно, вы сейчас находитесь среди группы психопатов, Гортензия.

— Что возможно на любой подобной станции. И все равно корректоры работают.

— Почему вы одна? Из-за смерти какого-то каторжника даже полноценную бригаду не прислали?

— Архи Гуд запросил только одного дознавателя.

— Хм, а поначалу выглядело так, будто вы тут главная. Но система всегда главнее, да? Так что, ваш сморчок решил, что вы и одна справитесь?

— Было решено, что не стоит тратить человеческие ресурсы на такое крошечное дело.

— Крошечное дело? Возможный сбой корректора?

Гортензия, склонив голову, прямо посмотрела на Одиссея:

— Никогда не думал подать прошение о пересмотре своего дела? За прошедшие двадцать лет система стала гораздо гуманнее.

— Настолько, что отправила сюда женщину с тремя детьми, один из которых — младенец?

— Младенцев было два. Близнецы. Ты не захочешь узнать, что случилось с другим.

Одиссей и не хотел, он спросил про другое:

— Почему родители так поступают? Мне кажется, им всем тоже необходимы корректоры. Сразу, как только появляется эмбрион. Или даже раньше.

— В данном случае зафиксирован нервный срыв на фоне послеродовой депрессии.

— Ага. А остальные дети остались с ней в виде психотерапии?

— Совместная опека с мужем.