Книга Дины - Хербьёрг Вассму (2007)

Птицы спокойно замыкали шествие. Переваливаясь с боку на бок, они шли за Стине, о чем-то громко лопоча. Словно спрашивали у нее совета, как воспитывать детей.

Стине сидела на камнях и охраняла семьи, пока они не воссоединялись в воде. Самцы, те уже давно успели убраться восвояси. Вернуться в море, на свободу. Самки оставались одни. Стине принимала их одиночество близко к сердцу.

Постепенно пушистые комочки оперялись, меняли цвет, учились находить пищу. Осенью они улетали.

Корзины с пухом опорожнялись, пух чистили, зашивали в холщовые мешки и отвозили в Берген.

На гагачий пух был большой спрос. Особенно если были налажены связи с торговцами из Гамбурга и Копенгагена.

Андерс не требовал со Стине причитавшихся ему процентов. С нее он не брал ничего, ни за фрахт, ни за посредничество в сделке.

Глаза Стине были похожи на круглые влажные глаза гаги, смотревшей вслед супругу, улетавшему в море.

Стине опасалась, что налетят вороны и убьют хрупкую жизнь, за которую она чувствовала себя в ответе.

Она не знала, что в книге матушки Карен написано, будто «лопари не способны ни любить, ни тосковать».

ГЛАВА 4

Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал; Цветы показались на земле; время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей.

Книга Песни Песней Соломона, 2:11, 12

Дина велела прибить в конторе оторванную половицу. И на всякий случай приказала служанке, которая по средам мыла там пол, отодвигать умывальник.

Нильс редко донимал ее. Обычно это случалось, когда она проверяла, правильно ли составлены списки товаров, не упустила ли она чего-нибудь важного. Или же когда смотрела на бегущую через двор босую Ханну и Вениамина, следовавшего за ней по пятам.

Нильс вдруг возникал перед Диной и отказывался уступить ей дорогу. Тогда она снова и снова проверяла списки, пока не убеждалась, что все верно.

Несколько раз он заставлял ее брать на колени Ханну, оставшуюся без отца.

В конторе, на своем вертящемся кресле, Нильс приносил практическую пользу. Но незаменимым он не был.

Теперь Дина сама занималась и списками товаров, и ежедневными счетами. Она навела порядок во всех старых делах, накопившихся с годами. Разобрала полки, шкафы. Нашла недостающие суммы.

Отправила гонца к тем должникам, которые, по ее убеждению, могли бы с ней расплатиться, и предупреждение тем, кто, стыдясь старых долгов, избегал покупать в Рейнснесе необходимое для страды и лова оборудование и предпочитал теперь обзаводиться этим в Тьелдсунде или где-то на стороне.

Предупреждение звучало недвусмысленно: если они будут привозить свои товары в Рейнснес, она будет обеспечивать их всем необходимым, даже когда у них не будет денег, чтобы рассчитаться с ней. Но если их заметят с рыбой или со шкурами в каком-нибудь другом месте, она обратится к властям.

Это подействовало незамедлительно.

В большом доме стало чересчур многолюдно. За каждой стеной и в каждой кровати кто-нибудь храпел или шептался.

В любое время суток, когда бы Дина ни вышла из залы, она встречала людей, спешивших по делам в людскую, на кухню или еще куда-нибудь.

Особенно много было женщин. От них просто рябило в глазах. Они убирали, вязали, сплетничали, сновали взад и вперед. И вместе с тем все они были нужны.

Дина злилась.

Она решила отремонтировать дом, в котором жил Нильс, и перебраться туда.

— Тогда бы Юхан мог занять залу и перенести в нее все свои книги, — сказала она Андерсу.

Он первый узнал о ее планах. И поддержал их.

Андерс уехал в Намсус, чтобы купить там лес для каюты, которую собирался поставить на карбасе.

К всеобщему изумлению, он вернулся домой, таща на буксире целый плот. У него были свои связи, поэтому цена на лес была невысокая и качество его отменное.