Безатказнае арудие - Бэнкс Иэн М. (1994)

Пачти, сказал йа абнимая бальшущую ветвь бабилии, словна эта мая давно патеряная мамочка или што-та в этам роди. Аглянутца йа ни мок но фсе ищо слышал хлаики крыльеф бальшой литучей мышы у сибя за спиной.

Извини больши ничем тибе не магу памоч, сказала мыш. Типерь спасайся сам. Ани ищут тибя. Буть астарожние в крипти. Никуда ни суйся! Йа должна литеть. Пращай, чиловече.

И ты пращай, пракричал йа паварачиваясь штобы пасматреть на ние. И спасиба!

И тут бальшая литучая мыш исчезла из вида в тумани – проста рухнула внис, аставив за сабой слет дыма но прежди чем ана софсем исчезла из вида ана ушла ф сторану абхадя полусферу башни. Крыльями она била со фсей силы, но выглядела слабай и ирадалжала падать.

Исчезла.

Йа наполз в тимнату зараслей бабилии нянча сваи балячки.

Бедный Баскул, сказал йа сам сибе. Бедный, бедный, бедный.

Ноч йа правел в листве и мне пастаяна снился сон будта йа личу па воздуху с Эргейтс в руке а патом раняю ие и ана иадаит и удаляитца ат миня а йа никак ни магу ие дагнать и крылья у миня на спине атрываютца и йа тоже начинаиу падать и кричу, а патом прасыпайусь и нанимаю что иза фсех сил диржусь за ветки, весь дражу и пакрыт потам.

И вот перидо мной крепость-башня йа сматрю на ние а какоито время этава утра пытался набратца мужиства штобы атправитца назат в крипт и выяснить што праисходит и паискать там бедную малютку Эргейтс и на сей рас ни дапустить никаких там глупастей… а ищо какоито время йа правел давая сибе клятву никагда больши дажи и ни думать а крипти и ришая ни принимать пака никаких ришени аб этам, но вот фсежи сижу здесь думая што жи мне делать ваапще и никак ни магу притти к ришению па этаму поваду.

Йа пириварачиваюсь в маем малинькам гнизде и сматрю внис сквось ветки и на сей рас йа замираю и вглядываюсь патамушта вижу как сквозь бабилии карабкаитца эта здаравеная живатина. Ана дьявальски агромная размерам с мидьведя и у ние черный мех с фкраплениями зиленава и у ние бальшие свиркающие черный кокти и ана смотрит на миня налитыми кровью глазами направляя в маю сторону заастреную голаву и палзет пряма на ту ветку где йа сижу, точна на миня.

Черт, слышу йа свой голас и аглядывайусь йесть ли куда бижать.

Но бижать некуда. Черт.

Животнае аткрываит сваю пасть. Зубы у ниво размерам с мой палиц.

… Аштавайшя где шидишь! шипит ано.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

– В те дни мир не был садом, и люди не бездельничали, как теперь. Тогда на лице земли были по-настоящему дикие места, куда не ступала нога человека, и дикие места, людьми созданные, дикие места, которые они населили собой и назвали «Город». Люди трудились, и люди бездельничали для себя и не для себя, и ленивые не работали или почти не работали, а то, что делали, они делали только для себя. Деньги тогда были всемогущи, и люди говорили, что заставляют деньги работать на себя, но деньги не могут работать, работать могут только люди и машины.

Асура слушала, зачарованная и недоумевающая. Говорившая – худая женщина средних лет – была одета в простое платье цвета слоновой кости. К кандалам на ее ногах был прикреплен полуметровый металлический стержень, другим концом связанный с наручниками, деревянная внутренняя поверхность которых до блеска отполировалась из-за трения о кожу. Она стояла в центре открытой гондолы и скорее распевала, чем говорила, уставившись на брюхо дирижабля, нависающее сверху. Она возвышала голос, чтобы перекричать шум двигателей и свист пара, обволакивавшего гондолу полупрозрачной стеной. Асура оглянулась, размышляя, как эта странная витийствующая женщина действует на своих спутников. И с удивлением обнаружила, что, кроме нее, никто не обращает на женщину никакого внимания.