— Нет, дело не в этом. Тебя учили уничтожать армии. Не так уж много древних армий состояло из женщин.

— Ты была бы удивлена, — ответила Эрра.

В углу стоял стеклянный галлон керосина, заполненный на три четверти. Я взяла его и открутила крышку.

— Почему ты не отгрызла ногу и не сбежала? — Спросила я.

— И пропустить твое горевание?

— О, я почти уверена, что ты была бы рада пропустить это. Если ты потеряешь свою нежить-игрушку, тебе придется искать новое тело, чтобы слить кровь. Ты не сбежала, потому что, когда ты заставила бы его отгрызть себе ногу, это причинило бы боль тебе. А ты не любишь боль.

Я шагнула к нежити.

Чума бросился на меня. Я увернулась и схватила его за горло. Мои пальцы коснулись его кожи. Однажды я уже дотронулась до разума Эрры. Мне потребовалась доля секунды, чтобы найти его снова. Я ухватилась за него и вылила керосин на голову Чумы. Тот изогнулся, целясь ногой мне в живот. Я отпустила его и попятилась назад, вне его досягаемости, цепляясь за разум моей тетки, приковывая ее к телу Чумы.

— У меня к тебе вопрос.

— И? — Эрра фыркнула.

Ужасное давление сжимало мой разум. Я разжала зубы.

— Сможешь ли ты пережить меня?

Я достала из кармана зажигалку, щелкнула ею и бросила в нежить. Языки пламени хлынули вверх, облизывая его кожу.

Эрра закричала. Ее разум схватил мой и затряс, как собака трясет крысу, когда собирается ее удавить. Я цеплялась за все, что у меня было. Каждую унцию ярости, которую я подавляла, пока пробиралась через этот дом. Каждую каплю вины за то, что смотрела, как кровь Бренны брызжет на снег. Я погрузила все это в сознание Эрры, привязав ее к Чуме.

Гори, сука. Гори.

В воздухе пахло палеными волосами и обугленным жиром. Чума метался на цепи, как бешеный пес.

— Я разорву тебя на куски!

— Тебе больно? Скажи, что это больно.

Жар и боль вились вокруг моего разума, раскаленными добела лентами, и сжимали его. На глаза навернулись слезы. Чума горел, как человеческая свеча, а я продолжала удерживать разум Эрры.

Ленты превратились в лезвия и вонзились в меня, разрывая на части. Я чувствовала, что распадаюсь, как будто мой разум исчезал ниточка за ниточкой. Передо мной возникло нелепое видение того, как из моего тела вытягивают вены. Больно. Господи, как же это было больно!

Но огонь причинял ей еще большую боль.

Эрра завыла, как собака:

— Я разорву тебя на части и высосу мозг из твоего черепа. Я буду охотиться за тобой хоть до края земли. Ты не сможешь скрыть свою кровь, я узнаю ее где угодно. Я тебя выслежу. Я убью всех, кто тебя знает, и заставлю тебя смотреть, как они умирают. Ты за это заплатишь. Ты заплатишь!

Давление превратило мой разум в ничто.

— Перестань хныкать.

Чума рухнул на пол. В моем сознании вспыхнул свет, словно острая, как бритва, звезда. Я почувствовала во рту солоноватый вкус — из носа шла кровь.

На то, чтобы выдавить слова из своего рта, потребовалось какое-то время, и они вышли невнятными.

— Смертельный шок. Вот, что случается с мастерами мертвых, когда вампиры, которыми они управляют, погибают прежде, чем они успевают отпустить их разум. Поскольку ты держишь свою нежить так близко к сердцу, тебе больно, когда…

— Отпусти меня! — вопила моя тетя.

— Так ты и умрешь, — сказала я ей. — Прикованная к этому куску нежити.

— Ты умрешь вместе со мной, — прорычала она.

Боль раздробила мой череп. Я навалилась на стену. Фрагменты моих мыслей метались туда-сюда, как перепуганные кролики.

—. . стоит того. .

В комнату ворвалась невысокая фигура. Я сосредоточилась. Темная одежда. Вуаль цвета индиго. Старуха, которую я спасла от нескольких разбойников на улице, по пути в Орден. Какого черта?

Она перепрыгнула через тела и приземлилась рядом со мной.

Эрра закричала в агонии.