Похоть - Ольга Михайлова

Галатея подняла на него глаза и молча покачала головой. Немое очарование этого сдержанного жеста пленило его. Но на её пальце он вдруг заметил кольцо, и это — напоминанием о её муже — на мгновение смутило его. Он перемолчал неловкость и спросил:

— Вы, как я вижу, любите одиночество?

— Все мечтатели одиноки, — пожала она тонкими плечами.

— Истинное одиночество — это присутствие непонимающего, — осторожно проронил он двусмысленную фразу.

Губы её чуть дрогнули.

— Одиночество вовсе не страшно. Надо только назвать его уединением, — не то согласилась, не то оспорила его она. Он уже где-то слышал эти слова, но в её устах они прозвучали свежо и тонко.

— Как я завидую вашему мужу, миссис Тэйтон, — со вздохом бросил он.

Она рассмеялась.

— Не стоит. Есть только один способ сделать брак счастливым, и все хотели бы его узнать. Но брак не рай. Что делают в раю, никто не знает, зато точно известно, чего там не женятся и не выходят замуж…

— Мне не хотелось бы так говорить, но есть женщины… — он судорожно сглотнул. — Кажется, что с такой женщиной, как вы, не умрёшь, в вас есть вечная жизнь, и, — Стивен смутился, — что-то непреходящее. Когда я вас впервые увидел в лаборатории у Гриффина, я подумал, что вы… существовали всегда. Были прекраснейшей из египтянок Нефертити и царицей Египта Клеопатрой, трепетной Сафо и страстной Мессалиной, мадонной живописцев Джокондой и королевой куртизанок Нинон Ланкло…

Она снова улыбнулась.

— Недурное начало. Мужчины иногда говорят женщинам правду, и тогда надо сделать вид, что всему этому вздору веришь.

Эту фразу Стивен тоже как-то слышал, но то, как к месту она была употреблена, умилило его. Хэмилтон чуть наклонился к миссис Тэйтон.

— Галатея…

В галерее раздались шаги, и он быстро отпрянул. Вошла Берта Винкельман.

— А, мистер Хэмилтон, я вас ищу. Мистер Гриффин прислал сообщение с раскопа. Он спрашивает, можем ли мы объединить масс-спектрометрию и жидкостную хроматографию для идентификации белков? Он прав, это интересное решение. Многовековую ДНК сложно извлечь из-за быстрого разрушения и посторонних загрязнений, а белковые молекулы не разлагаются…

Хэмилтон замер, силясь понять, чего она от него хочет. Неожиданное и бестактное вторжение этой женщины было настолько не ко времени, что он почувствовал досаду и раздражение. Масс-спектрометрия? Жидкостная хроматография? Ему захотелось послать её ко всем чертям, однако упоминание о Гриффине быстро отрезвило.

— Конечно, это вполне возможно, хоть сам я таких анализов никогда не делал, — ответил он и, стараясь скрыть злость, с усилием улыбнулся Берте Винкельман.

Фрау кивнула и ушла со смартфоном в галерею. К его сожалению, миссис Тэйтон тоже поднялась.

— Вы уже уходите?

— Становится жарко.

Ему захотелось задержать её хоть ненадолго.

— Вы околдовали меня, все мои мысли — о вас, Галатея…

Она лишь с лёгким укором покачала головой, улыбнулась ему и исчезла.

Оставшись у бассейна, Хэмилтон чуть успокоился. Несколько минут вспоминал разговор с миссис Тэйтон и понял, что его не отвергли. Впрочем, не особо и обнадёжили, однако, для первой встречи всё прошло совсем недурно. Ему удалось сказать вполне достаточно, чтобы она поняла его. Дальше всё упиралось в возможность встреч. Но где? На вилле постоянно полно народу, раскопы совсем рядом, и любой член экспедиции мог зайти сюда в любую минуту — как некстати появилась сегодня Берта Винкельман. Она к тому же вообще будет постоянно торчать здесь: на раскопках ей и делать-то нечего. Пока снимаются первые слои — там почти нечего делать и Сарианиди, и Лану, да и Тэйтону тоже.