Рыцарь любви - Эмма Орци (2014)

Маргарита быстро решилась: она будет следить за врагом и не допустит, чтобы он напал врасплох на ее мужа. Сэра Эндрю она ждать не будет. Оставшись одна после ухода Шовелена, она выглянула из-за занавески и прислушалась: в доме было совершенно тихо, старики Брогары, очевидно, улеглись спать. На дворе Дега отдавал приказания, потом послышались глухой голос еврея, понукавшего лошадь, и стук колес по неровной дороге. Когда эти звуки замерли, Маргарита сошла с чердака, закуталась в свой темный плащ и выскользнула из хижины. По обеим сторонам дороги, пролегавшей как раз за домом Брогара, тянулась живая изгородь из густого кустарника, и так как ночь была довольно темной, то Маргарита, прячась в тени, надеялась остаться незамеченной. На ее счастье, луна все время оставалась за облаками. Кругом царила мертвая тишина; лишь издалека, подобно протяжным стонам, доносился унылый шум океана.

Маргарита шла быстро, и скоро до ее слуха долетел стук колес, раздававшийся впереди. На дороге не было так грязно, как в городе, и Маргарита не отставала от тележки, ехавшей, по-видимому, совсем медленно. Где мог быть теперь Перси? Вероятно, недалеко, так как, по словам еврея, опередил Шовелена всего на четверть часа. Подозревал ли он, какая искусная сеть опутывала его и товарищей?

Шовелен, сидя в тряской телеге, все более предавался сладким надеждам: поклонник алого первоцвета наконец попался ему в руки. Пойманный с оружием в руках в ту минуту, когда готовился оказать помощь изменникам французской республики, англичанин лишится возможности рассчитывать на заступничество своей нации, да и всякое вмешательство явилось бы слишком поздно. Воспоминание о несчастной женщине, бессознательно выдавшей своего мужа, нисколько не тревожило совесть Шовелена: о ней он даже и не думал.

Повозка двигалась медленно частью из-за темноты, частью из-за отвратительного состояния дороги.

– Далеко еще до деревни? – поминутно спрашивал Шовелен и каждый раз получал неизменный ответ:

– Не очень далеко, ваша милость.

Вдруг еврей остановил лошадь и прислушался: издали доносился стук копыт по мягкой дороге.

– Стой! – приказал Шовелен, когда всадники поравнялись с тележкой.

Маргарита услышала оклик конных и ответ Шовелена:

– Свобода, равенство, братство… Что нового? Не встретили англичанина?

– Нет, гражданин, но напали на его след… По ту сторону деревни, на берегу, мы наткнулись на пустую хижину, в которой, однако, тлели уголья под очагом, а перед ним стояли рядом два стула, словно кого-то ожидая. Мы решили караулить, я остался на часах у входа. Через некоторое время с лильской дороги к хижине подошли два человека: старый и молодой. Я дал им войти в дом и, подкравшись к дверям, стал слушать. Старик сомневался, туда ли они пришли, а молодой развернул какую-то бумагу, показал ее старику при свете огня и говорит: «Вот план, который я получил от него самого перед отъездом из Лондона: видите, вот дорога, перекресток и тропинка на утес». Тут я неосторожно пошевелился, молодой подошел к двери и долго прислушивался, потом они уже разговаривали шепотом.

– Дальше! – торопил Шовелен.

– Я оставил четверых сторожить хижину, а мы с товарищами сели на лошадей и поехали доложить обо всем вам.

– Так нечего терять время. Далеко отсюда до хижины?

– Не более двух миль, гражданин.

– Ведите нас туда, ваш товарищ может отправляться с обеими лошадьми в Кале, так как они нам только помешают; у нас будут пешие солдаты. Когда до хижины останется четверть мили, велите еврею остановиться да смотрите, чтобы он не сбился с дороги.

Притаившись за деревом, Маргарита слышала весь разговор. Подождав, пока Дега с солдатами миновал ее, она опять пошла вслед за тележкой.