Марджори - Герман Вук (1995)

— Это просто невероятно! — Он покачал головой. — Я этого не забуду никогда. Такая слепота, полная потеря самокритики… Марджори, я же знаю тебя. Ты дьявольски умна, обладаешь чувством юмора, от тебя не ускользает ничего, что происходит вокруг. Неужели ты не отдаешь себе отчета в том, что последние несколько недель на репетициях ты ведешь себя, как жена, да к тому же любящая всем распоряжаться: говоришь Ноэлю, что и как ему следует делать, критикуешь в присутствии актеров их же игру, пытаешься даже сама режиссировать отдельные сцены. Неужели ты совсем не замечаешь, как ему приходится успокаивать людей, как он уже двадцать раз тактично намекал тебе не лезть не в свое дело. Ты просто очаровательно невыносима. Секретарша, за ночь превратившаяся в миссис Фиксит. Как ты думаешь, сколько времени все еще будут молчать? Или, может, ты все же просто глупа?

Атака Уолли привела Марджори в неописуемое смущение.

— Это неправда, это совершенная ложь! Ты говоришь это, только чтобы обидеть меня, ты, безжалостный негодяй! — говорила она, но в ее памяти лихорадочно проносились события последних недель, и обвинение Уолли вдруг соединило в логическую цепочку целый ряд ситуаций и разговоров.

— Да, я делала предложения, касающиеся освещения. Я отвечаю за это. Но…

— Марджори, я сам раньше был осветителем. Скажи, меня кто-нибудь видел на сцене во время репетиций? К тому же твои предложения далеко не ограничивались освещением…

На ее глаза стали наворачиваться слезы.

— Ну, если я вела себя столь идиотски недвусмысленно, почему же ты сомневаешься, что я его любовница?

— Я поверю в это только тогда, когда ты мне сама об этом скажешь. Ничто другое меня не заставит поверить в это. Он прав, говоря, что я романтик. По крайней мере во всем, что касается тебя.

Она топнула ногой.

— Я не желаю, чтобы нас хоть что-то связывало, ты слышишь? Надеюсь, в двадцать пять ты сочинишь свой шедевр, заработаешь семь миллионов долларов, получишь приз Пулитцера и сделаешь счастливой какую-нибудь девушку. Никогда больше не говори мне о своем колоссальном таланте! И не смей при мне поливать грязью Ноэля! Вообще, мне безразлично все, что ты говоришь, и не потому, что любовь лишила меня разума, а потому, что тебе всего лишь девятнадцать лет и ты еще ничего не понимаешь в жизни. Да, у тебя есть талант, но ты жалкий невежа во всем, что касается хорошего вкуса. Моя вина лишь в том, что у меня хватило наглости сказать тебе в лицо — ты сочиняешь пошлые вещи. И я не возьму назад ни единого слова, Уолли. Когда-нибудь ты мне сам скажешь спасибо; может быть, даже извинишься, если достаточно повзрослеешь.

Он умоляюще протянул к ней руки.

— Мардж, прошу тебя, поверь, я совсем не потому, что ты так отозвалась о моей работе…

— А теперь послушай, что я тебе скажу. — Она повысила голос. — Ноэль всегда прекрасно к тебе относился, и ты знаешь это. Он во всем помогал тебе, восхвалял тебя до небес. По мере того как рос твой опыт, он давал тебе все более сложные задания. Он не боится тебя и не завидует тебе… Ноэль будет рад больше всех, если к тебе придет успех в «Южном ветре». А ты… ты способен его видеть лишь сквозь пелену своих амбиций и ревности. И тебе так вскружил голову твой небольшой успех вчера вечером, что после нескольких рюмок все это вылезло наружу. Послушай, Уолли, я не так уж слепа, как ты думаешь. Ноэля испортили его красивая внешность и обаяние. И я прекрасно знаю о его былых похождениях. Но несмотря ни на что, он одним взмахом пера создает гениальную музыку, он поставил в «Южном ветре» изумительные шоу, он преуспел во всем, за что бы ни брался. Даже моя мама, которая опекает меня, как банкир свои миллионы, полюбила его. Она еще не знает о «Принцессе Джонс». И если «Принцесса Джонс» не станет сенсацией, а я думаю, что станет, то следующая пьеса, которую он напишет, уж непременно. Ничто не остановит Ноэля Эрмана, если он по-настоящему берется за…