Любовники - Кэтлин Уинзор (1997)

— Давай лучше не будем говорить об этом. И прошу тебя, никому не пересказывай то, о чем я только что тебе сказала. Но если хочешь, я как-нибудь покажу тебе, как это происходит. Разумеется, на ком-нибудь не из близких, потому что есть состояния, которых уже не отменить. А теперь давай больше не будем говорить о серьезном, Шарон. Лучше позавтракаем, а потом сходим на выставку. В общем, повеселимся от души.

Но Шарон все еще в полном замешательстве смотрела на подругу с тревогой. Однако через мгновение пришла в себя и нерешительно сказала:

— Ладно. Хорошо…

Этим же днем, прогуливаясь по Пятой авеню, они случайно встретили одного старого поклонника Аморет. Пришлось остановиться и завести беседу, а он все время поглядывал на Аморет, да так, словно до сих пор не мог забыть, что когда-то ухаживал за ней. Это наконец стало ее раздражать, и она решила, что самое лучшее — исчезнуть из него. Что и было сделано.

И вот среди разговора Аморет воспользовалась своим даром. Она по-прежнему оставалась с Шарон, но не с ним.

— Черт возьми, что случилось с Аморет? — спросил он у Шарон. — Разве я сказал что-то, рассердившее ее?

— Рассердившее? — переспросила Шарон, глядя на подругу. — По-моему, ничего подобного. Во всяком случае, мне так не кажется.

Аморет вытравляла себя из его сознания все сильнее и сильнее, и наконец он спросил:

— Эй, а о ком мы только что говорили?

— Об Аморет, — совершенно серьезно ответила Шарон.

Он поморщился:

— О ком?

— Роберт Мейтленд! Вы что, с ума сошли?

— Послушайте, — вдруг вкрадчиво заговорил он, поглаживая Шарон по руке. — Сейчас я должен кое с кем встретиться. Я уже опаздываю. Но нельзя ли мне позвонить вам как-нибудь на днях? Очень рад был с вами встретиться… — И с этими словами Мейтленд поспешно удалился.

Аморет заливисто рассмеялась, взяла Шарон под руку, и они медленно двинулись дальше в потоке других бесцельно прогуливающихся женщин в норковых манто.

— Вот видишь? — спросила Аморет. — Правда, забавно? — Как предупреждал ее Майлз, это легко может войти в привычку.

Но ведь существует множество людей, от которых можно отделаться таким способом. В конце концов, ведь это не причинит им никакой боли, так что и Аморет не ощутит никакой вины. К тому же освободится от многих совершенно ненужных треволнений и конфликтов. И ее окружение станет только приятнее.

Когда после Рождества вернулся Майлз, Аморет рассказала ему о памятном происшествии.

— Получен результат в контакте с совершенно разными людьми! — радостно проговорила она.

Майлз снисходительно улыбнулся и погладил ее по щеке.

— С кем, например?

— Ну, после матери Дональда был Боб Мейтленд. Ты, наверное, помнишь его. Это один мой старый поклонник. Как-то я встретила его на улице. Он стоял и думал о том, что всегда хотел переспать со мной, но так ни разу и не переспал. Он представлял себя на месте Дональда, и это разозлило меня до такой степени, что я исчезла, понятно как. И он никогда больше не будет думать обо мне!

— Ну, а кто еще?

— Полицейский. Я проехала на красный свет, и он подошел, чтобы оштрафовать меня. Я знала, что Дональд очень рассердится на меня, и исчезла у полицейского прямо из-под носа. Ему пришлось порвать этот дурацкий штрафной талон, а я просто уехала.

Оба весело расхохотались. Потом она проговорила:

— Знать о том, что все эти годы я позволяла людям смотреть на меня, слышать меня, докучать мне, когда я могла бы просто-напросто исчезнуть из их сознания!

— Но ведь любой человек может каким-то образом взволновать или расстроить тебя, дорогая. Я уже говорил тебе: будь поосторожнее. Это довольно необычное лекарство: чем чаще ты используешь его, тем сильнее становится действие. Однажды ты можешь, говоря твоими словами, исчезнуть из кого-то, о ком ты будешь очень сильно сожалеть впоследствии.