Любовники - Кэтлин Уинзор (1997)

Джасинта испытывала дикий страх. Она чувствовала себя захваченной врасплох и совершенно беспомощной. Ее контроля над собой, над собственным поведением больше не существовало. Она потеряла последние силы, ощущая при этом мучительное и беспредельное отчаяние. Потом ее охватило предчувствие, что в следующий миг она будет уничтожена, разбита и принесена в жертву его неукротимому желанию.

Где-то высоко-высоко над ее головой через темные окна врывались яркие молнии и доносился отдаленный гром. Казалось, буря набирает силу. Грохот стоял такой, словно некий гигант огромными шагами поднимается в гору.

В то время как одной рукой он крепко прижимал ее к себе, вторая его рука медленно двигалась по ее спине вниз, и по телу Джасинты пробегало нечто сродни электрическим разрядам; сердце билось сильнее и сильнее, все тело наливалось теплотой, и совершенно непроизвольно и бессознательно для нее куда-то испарились прежние страхи, сменяясь таким же сильным желанием и возбуждением, которые испытывал он. Она сильнее прижалась к нему, ее голова раскачивалась из стороны в сторону, ей казалось, сейчас наступит смерть от неуемного желания, бившего из нее восхитительным фонтаном.

Она непроизвольно стонала, будто напевая вполголоса, и погружалась в бесконечное тепло его страстного объятия. Постепенно Джасинта теряла сознание собственного «я», оно сменялось каким-то древним, первобытным и непонятным стремлением полностью подчиниться его могущественному господству.

Очень скоро исчезла викторианская дама, в одно мгновение превратившаяся в измученную желанием страстную женщину, а спустя несколько секунд — в обуреваемую похотью самку.

Было естественно, что его руки легкими, какими-то волшебными и стремительными движениями расстегнули на ней одежды, которые одна за другой бесформенной грудой плавно упали на пол. Потом он резко отпустил ее и в одно мгновение сорвал с себя рубашку, а за ней — брюки. Они смотрели друг на друга страстными взорами. Сейчас ей показалось, что он буквально ослепляет своей красотой и мощью, беспредельной, буйной, неуемной.

Буря стала еще сильнее. Яростные разряды молнии освещали окна и проникали в залу. Гром свирепствовал, его раскаты звучали так громко, что казалось — еще немного, и разверзнется земля. Порывы пронзительно завывающего ветра со все большей яростью ударяли в окна, сопровождая гулкие удары грома. Гигантские капли дождя ударяли в стекла окон, обрушиваясь бурными потоками.

На его лице сияла восхитительная, дикая улыбка, словно он являл собой часть этой бури. Он олицетворял первобытную, необузданную ярость и силу, непобедимую и всепоглощающую. Внезапно он громко рассмеялся и произнес:

— Похоть — превосходная вещь, не правда ли?

И его алчные руки вновь сжали ее в объятиях. Он нежно ласкал ее волосы и шею, то и дело целуя их. Джасинта стонала, как животное, и вся ее плоть содрогалась от сладостного, пронзительного возбуждения.

«Да, — прошептала она мысленно. — Это прекрасно! А ведь я никогда не знала таких ощущений прежде. Я вообще не знала, что такое вожделение. Я просто не смела узнать об этом и никогда не встречала человека, который смог бы открыть мне, что такое настоящая страсть.

Почему же про нее все время лгут? Зачем лгать насчет подобных вещей?»

Они замерли, прижавшись друг к другу. Он стоял, широко расставив ноги. Их страсть постепенно превращалась в яростную бурю, сродни той, что неистовствовала за окном. Спустя несколько секунд она стала вовсе нестерпимой. Легким и нежным движением он взял ее за запястье, затем с силой развернул, и Джасинта упала на пол у его ног. На мгновение она подняла глаза и увидела его, какой-то сверхъестественной, жуткой тенью нависавшего над ней. Его лицо скрывала темнота, но тут молния озарила залу, и Джасинта вновь почувствовала мгновенный и парализующий страх. Он полностью уничтожит ее, разорвет ее тело на части… Она закрыла лицо ладонями и пронзительно закричала.