Любовники - Кэтлин Уинзор (1997)

Они продолжали ехать с той же стремительной скоростью; экипаж то и дело подскакивал и трясся. Порой Джасинта ощущала влажный пар у себя на лице, чувствовала запах серы, который постоянно доходил до ее ноздрей.

Шерри воскликнула:

— О, посмотри только, куда мы приехали! До чего живописная местность! Ты хоть раз в жизни видела такую красоту? Эй, кучер, остановись! Мы хотим сойти здесь!

Она быстро сбросила плед, закрывающий их колени, и выпрыгнула из экипажа на землю. Джасинта последовала за ней, и они остановились рядом с экипажем, глядя вокруг с нескрываемым восхищением. А зрелище, открывшееся их взору, было воистину волнующим.

Путешественницы находились на вершине высокого утеса, с которого открывался вид на широкие террасы, каскадом спускающиеся вниз, все в волнах белого пара. Террасы шли одна за другой, казалось, им не было конца. На них росло несколько карликовых искривленных сосен, напоминающих искусственные деревья на театральной сцене. Кривые и очень странной формы корни, изгибаясь, торчали из совершенно белой земли. Еще какие-то деревья, абсолютно голые, напоминали сплавной лес. Их кривые ветви, словно чьи-то уродливые пальцы, торчали во все стороны, будто пытались схватить кого-то. Выглядели они весьма угрожающе. Солнце было настолько жарким и сверкающим, словно силилось расплавить эту скалистую местность своими лучами. Женщины невольно прищурились от нестерпимого блеска, еще более невыносимого из-за удивительной белизны земли. Вообще-то зрелище открылось весьма грозное. Несмотря на утверждение Шерри, что местность живописна, она при более пристальном рассмотрении оказалась и отталкивающей, и странно незнакомой, и Джасинте уже не хотелось разглядывать ее.

— Это ужасно, — прошептала она, качая головой. — Во всем этом чувствуется что-то зловещее.

— Да неужели? — беззаботно отозвалась Шерри. — Зло не может заявлять о себе просто так, без всякой цели, — добавила она.

Джасинте это замечание не показалось искренним, значит, Шерри высказала его по какой-то тайной причине. Значит, мать не простила ее, это совершенно очевидно. Понадобится много времени и бесконечное терпение, чтобы вновь заслужить ее доверие.

Повернувшись с задумчивым видом, Джасинта медленно направилась к опушке леса, расстилающегося в самой дальней части сверкающей белой возвышенности, на которой они стояли. Удрученная и несчастная, она не видела, осталась ли Шерри у экипажа или двинулась вслед за ней. Так и шла, пока не услышала голос матери прямо у себя за спиной:

— Когда ты влюблялась, тебе всегда казалось, что это первый человек, в которого ты влюбилась по-настоящему, не так ли?

Джасинта резко повернулась и огляделась вокруг. Шерри, которая, оказывается, все это время упорно шла за ней, теперь стояла совсем близко, и их взгляды встретились.

— Ну например, — продолжала Шерри, — тебе, наверное, казалось, что Дуглас — первый мужчина, которого ты действительно полюбила.

— Конечно, — отозвалась Джасинта, стараясь выглядеть более уверенно, чем чувствовала себя на самом деле. — Я никогда не любила Мартина. Я не могла даже мысленно представить себе такое. Я была ему покорной женой до тех пор пока не встретила Дугласа, но до Дугласа я не любила ни одного мужчину на свете.

— Ты и Дугласа не любила тоже.

Так они и стояли, пристально глядя друг другу в глаза, две маленькие женские фигурки на сверкающей до рези в глазах белой земле. Они казались совсем маленькими на фоне ярко-голубого неба и гор, виднеющихся вдали. Их силуэты выглядели преувеличенно по-женски; грудь и пышные бедра еще больше подчеркивались корсетами, а длинные шлейфы тащились за ними в сухой пыли. Зонтики неустанно вращались в их руках.

— Ты что, не понимаешь, что произошло? — спокойно спросила Шерри.

— Разумеется, не понимаю, — резко отозвалась Джасинта.