Миндаль цветет - Оливия Уэдсли (2015)

– Пути Провидения неисповедимы. Будет, что должно быть. Все, что делается, делается к лучшему.

Суит, собрав целую кучу лент и кисеи, на минуту остановилась у дверей.

– Спокойной ночи, сударыня, – загробным голосом сказала она, – постарайтесь заснуть, если это будет возможно, имея перед собой такое будущее.

Джи взяла роман и задумалась. Действительно, будущее представлялось ей не особенно ясным. Она мысленно согласилась с Суит.

Глава 6

Несколько месяцев спустя после отъезда Тони Джи заметила, что сын его Рекс – калека; она тотчас телеграфировала Тони, требуя от него инструкций, как поступить, но ответа не получила. Тогда она обратилась к знаменитым врачам.

Физический недостаток Рекса был незначителен, но, согласно «кодексу», которому следовала Джи, было недопустимо, чтобы кто-нибудь из семьи был калекой; это было позором для всего рода. Сама мысль об этом приводила ее в отчаяние, и вместе с тем жалость к Рексу постепенно перешла в необыкновенную любовь. Такой любви Джи не питала ни к кому прежде, даже к собственному сыну.

С поразительным терпением и неутомимостью она кочевала с Рексом, Эмилией и Дорой из города в город: побывала в Париже, Нью-Йорке, Женеве, Берлине, Копенгагене в поисках человека, который мог бы слегка искривленную ногу сделать прямой. Она доехала бы до самого Тибета, если бы была уверена, что это чудо может быть там совершено.

От Тони не было никаких известий; только один раз он написал, сообщив о своем местопребывании, откуда он успел уехать два месяца тому назад. Но Джи не беспокоилась. Она знала, что рано или поздно Тони должен вернуться. Согласно «кодексу», мужчинам из их семьи не запрещалось путешествовать, и всегда они возвращались в Гарстпойнт; «кодекс» гласил, что они должны возвращаться.

Когда Рексу исполнилось восемь лет и он перезнакомился и подружился со всеми более или менее известными врачами, Джи со всей своей семьей возвратилась домой и поселилась в Гарстпойнте.

– Это очень хорошо, – сказала Дора, – теперь я могу ездить верхом, не правда ли, Джи?

– Конечно, – согласилась Джи.

Но она не предвидела, что это случится так скоро, и была страшно поражена, когда на следующее утро увидела приемную дочь Тони верхом на пони, который прыгал и пытался сбросить маленькую всадницу. Вслед за ней, стараясь поймать лошадь, бежали конюхи и грумы. Голова Доры немного болталась, она побледнела, но вид имела торжествующий.

Один из конюхов побежал наперерез лошади, но та пустилась вскачь. Джи задрожала, а Эмилия начала громко рыдать.

Дора крепко сидела на лошади, ухватясь руками за гриву.

«Я никогда не поверила бы, что она не училась ездить, если бы не знала этого наверно», – подумала Джи.

Дора повернула лошадь к Джи и с развевающимися волосами, которые окружали ее как темное пламя, остановилась и спрыгнула к самым ее ногам.

– Ведь вы ответили «конечно», когда я вас спрашивала, – сказала она, глядя в упор на Джи.

Она немного дрожала, но твердо стояла на ногах. Эмилия схватила ее за руки и начала целовать.

– Оставьте ее, – сказала Джи. – С этого дня ты будешь ездить с грумом и научишься править поводьями, – обратилась она к Доре.

– Я обожаю вас, – ответила ей Дора.

Она слышала, как Паскаль Гревиль говорил это Джи. Она хотела поблагодарить ее, и эти слова показались ей подходящими для выражения ее настроения.

– Благодарю тебя, – серьезно ответила Джи. – Теперь пойди-ка попроси Эмилию вымыть тебя и переодеть, а потом приходи на террасу, где мы будем с Рексом.

Гревиль, получив кратковременный отпуск, жил дома, наслаждаясь обществом Джи, которая его забавляла. Он вышел на террасу с папиросой в зубах.

– Где ты был? – спросила его Джи.

– В библиотеке.

– Ты пропустил интересное зрелище: Дора вздумала прокатиться на пони, который страшно лягался; но она не упала.