Постельный режим - Сара Билстон (2009)

И подумала: вот и дождалась. Пришло время. После возвращения из Тусона и Балтимора Том дневал и ночевал в конторе, а заскакивая домой, обращался со мной до того учтиво, что скулы сводило. Я не умею с ним разговаривать, когда он такой. Не знаю даже, с чего начать. Он словно зашторенное окно, запертый склеп, запечатанное письмо.

Том оперся плечом на зеркало умывальника, скрестил ноги, сложил руки на груди, уставился в пространство. Дышал часто и прерывисто.

— Помнишь, Кью, в больнице ты просила меня уйти из «Кримпсона»? Перед моим отъездом у нас была еще одна дурацкая ссора. Я много думал о том, что ты говорила, и… я не готов сделать это. Уйти не готов. Партнерство у «Кримпсона» — важнее для меня ничего нет. И, осознав это… — Он смолк. Прошла целая вечность. — Осознав это, я понял, что…

— Нет, — сказал кто-то.

По подбородку у меня текли мятные пузыри. Значит, это я сказала.

Я отложила щетку и сдернула с кольца в стене пушистое зеленое полотенце. Вытерла рот. В ушах странно шумело, словно распарывали надвое тяжелый занавес.

Том, оказывается, продолжал говорить, я лишь сейчас это заметила. Слов я не слышала, но видела в овальном зеркале на противоположной стене, как шевелятся его губы.

— Я не понимаю, что ты говоришь, — сказала я. — Не слышу. Тебе придется повторить все сначала, потому что, если ты собираешься меня бросить, мне нужно это знать.

Он обернулся и взглянул на меня, в глазах стояли слезы. У него глаза такого же цвета, как мыло в мыльнице, плитка на стене, дверца душевой кабинки. Цвет морской волны, сине-зеленый, мой любимый цвет.

— Бросить тебя? Господи, я… Кью, я вовсе не это имел в виду, по крайней мере… Ох, я сам ничего не знаю. Но какая-нибудь второсортная работа в третьестепенной фирме — не для меня. А это единственная возможность меньше работать и чаще бывать дома. Тебя, может, это и устроит, но меня — точно нет. У «Кримпсона» я занимаюсь важными вопросами с солидными клиентами. Не хочу я всю жизнь, из месяца в месяц, возиться с одними и теми же мелкими проблемами. Не хочу и не могу, прости, Кью. И что нам теперь делать?

— Не знаю, — устало промямлила я. Медленно поднялась. Затем — потому что не придумала ничего другого — повернулась к нему спиной и забралась в постель, как зверек в свою норку.

Том стоял в дверях ванной и смотрел на меня с тревогой и отчаянием. Я натянула на голову одеяло и в горячей, душной темноте закрыла глаза.

— Кью, послушай… пожалуйста… — Казалось, голос звучит где-то далеко-далеко. Я приподняла уголок одеяла. — Я не могу тебе врать. Мы всегда были заодно, и всегда все у нас было по-честному. Ну как можно глядеть тебе в глаза и прикидываться, что мне будет распрекрасно в другой фирме? Как?

Действительно, как? Вроде все правильно, но что-то не сходится. Ах да, у нас же скоро будет ребенок.

— У нас скоро будет ребенок, — глухо пробормотала я из-под одеяла и приподняла его край чуть выше, чтоб видеть реакцию мужа.

— Ну да, ну да. — Он нетерпеливо закружил по комнате. — Я помню, конечно помню. Но это ведь не конец нашей жизни? Это не значит, что мы должны отказаться от всего, что для нас важно? И вообще, поначалу ребенок обо мне и знать-то не будет, какая разница — дома я по вечерам или нет…

— Угу. Но я так разумею: ты уверен, что дома буду я? — воскликнула я в бешенстве, выбираясь из-под одеяла и силясь принять более или менее вертикальное положение.

— Не понимаю, о чем ты, — растерянно отозвался он. — Если честно, вообще в толк не возьму, из-за чего весь шум? Мы же договорились, что возьмем няню. Давным-давно все обсудили. А с няней, ясное дело, мы оба сможем работать…