Рассвет на закате - Марджори Иток (1995)

Она никак не могла побороть искушение сказать о кольце, которое по-прежнему находилось в ее сумке. Она уже видела потрясение в его глазах. Разочарование. Он не поймет ее, даже если она скажет о медицинских счетах, которые предстоит оплатить.

Бен являлся представителем почти исчезнувшего поколения, с нерушимыми убеждениями в том, что вещи, присущие мужчинам, являются для женщин абсолютным грехом и обрекают их на геенну огненную. Порядочная женщина не будет продаваться.

Он разглядывал свои коротко обстриженные ногти сквозь треснувшие стекла очков.

— Вы не думаете, что он передумает?

— Купить магазин? Нет. Он действительно хочет приобрести его, Бен.

— Но она… Она-то уберется отсюда?

— Я… я думаю, да. Думаю, уберется.

— Ну, хоть что-то хорошее.

Что-то принуждало ее быть честной:

— Тони доводит до конца все, за что берется.

Последовала гневная вспышка:

— Тогда мне хотелось бы, чтобы он занялся своими чертовыми делами в Сент-Луисе, а нас оставил бы в покое! — Тут Бен замолчал, вздохнул и покачал головой. — Я слишком стар да и не переживу, если все здесь переменится, — сказал он. — Но я думаю, что выбора нет. Работа есть работа.

— Особенно в нашем возрасте, — грустно сказала Элинор.

Но он парировал:

— Да к черту возраст! Я-то, может быть, и старик, но вы — чертовски привлекательная женщина. К тому же у вас такая же хорошая репутация, как была у Джулии. Дела здесь обстоят плохо, киска, вы думаете, что пора податься куда-нибудь на другую работу, и помните, я благословляю вас.

Элинор была абсолютно потрясена. И растрогана. Она сказала:

— Почему, Бен?.. Спасибо.

— Да не за что, — промямлил он. — Только не забывайте нас. — Он чиркнул спичкой по джинсам, зажег сигарету и открыл дверь в проулок. — Господи, посмотрите-ка, снег!

Элинор с удивлением посмотрела и увидела, что потрескавшийся бетон почти полностью покрыт снегом, а по улицам вьются белые вихри.

— Когда же это случилось? Еще полчаса назад светило солнце.

Бен пожал плечами, выпуская клубы сизого дыма в сторону улицы.

— Пока мы тут ругались, я полагаю. Ну ладно, пора за работу. Кстати, на столе стопка чеков. Почему бы вам не отправиться с ними в банк, пока блондиночке не пришло в голову прибрать их к рукам и смыться? Тони пока не вернется, держу пари, он еще до ланча затащит ее на сеновал. После банка вы могли бы, если не раздумали, съездить к Идетте Мартин.

— Не раздумала.

— Ну, тогда давайте шевелиться. Через полчаса банк закроется. На какое время вы договорились с Мартой?

— Примерно на четыре. И я думаю, что возьму «шевроле», — в нем легче справиться со снегом, чем в фургоне.

Бен кивнул, смял окурок, взял Томасина с ее колен и, к неудовольствию проснувшегося кота, стал ерошить мех на его животе.

— О’кей. Возвращайтесь сюда к шести.

— Я? Зачем?

— У нас с Мэри Энн есть сюрприз для вас. Это же ваш день рождения! Пока может вы и не почувствовали праздника, но мы постараемся устроить его для вас.

Элинор медленно сказала:

— Вы правы, сегодня мой день рождения. Но на меня свалилось столько забот, что я совсем об этом забыла.

— Ну что ж, а вот мы не забыли, — сказал Бен грубовато и подтолкнул Элинор к вешалке, на которой висело ее пальто. — Возвращайтесь к шести, как мы условились, и не позволяйте Марте перекормить вас пирожными. Мэри Энн принесет жареного цыпленка и торт.

«Я сказала правду, — встревоженно подумала Элинор, разворачивая машину. “Дворники” вовсю боролись со снегом, образовывая белые треугольники на ветровом стекле. — Я постараюсь забыть. С возрастом я научилась это делать. Зачем этот праздник, ведь есть дела поважнее.