Счастливый билет - Маурин Ли (2012)

— Да, но, боюсь, оно окажется еще более неприятным, — заметила Глория. — Эй, кто-нибудь, прикурите мне сигарету по-быстрому. Я задыхаюсь.

— Лалли! — упрекнула подругу Лиза. — Ты говоришь ужасные вещи.

— Ужасные, зато правдивые, — отозвалась Лалли.

Она всунула в рот Глории сигарету и дала ей прикурить.

— Если ты уронишь на меня спичку, я подам на тебя в суд, — предупредила ее Глория. — Эта маска огнеопасна.

— Откровенно говоря, мне даже немного жаль Рому, — сказала Лалли. — Я имею в виду, у нее фантастические лицо и фигура, но она никогда ничего не добьется в кино.

— Почему? — с любопытством спросила Лиза.

— У нее начисто отсутствует харизма, вот почему, — сердито ответила Лалли, как будто бедная Рома сделала нечто ужасное. Она продолжала: — Посмотри на Джуди Гарленд, например, или на Шелли Уинтерс, или на Мерилин Монро. Черт, да этот список можно продолжать до бесконечности. У всех у них есть некая магия. Они сияют, излучают чувства. Хотя Рома и красивее их, у нее внутри ничего нет, ей нечего отдавать. Я не шутила, когда сказала, что из нее выйдет бесподобный труп, потому что на экране она выглядит мертвой.

— Дело дошло до того, — добавила с пола Глория, — что ей становится все труднее находить даже работу статистки. В толпе она сразу же бросается в глаза из-за своего мрачного вида.

— Господи, какой ужас, — сказала Лиза.

— Я имею в виду, нельзя же бесконечно играть труп, — с лукавой улыбкой заметила Лалли. — Зрители начнут смеяться в самый неподходящий момент, если женщина, которую убивают, всякий раз будет оказываться Ромой.

Глория захихикала.

— Не смеши меня. Маска может треснуть.

— Чего это ты там разлеглась? — требовательно спросила Лалли. — Тебе приходится столько лежать на работе, что я думала, ты предпочитаешь принимать сидячее положение, когда у тебя есть такая возможность.

За исключением Глории, остальные девушки вели поразительно целомудренный образ жизни, особенно если учитывать то, что жили они, пожалуй, в самом чувственном городе на свете. У Лалли дома, в Нью-Джерси, остался жених, который раз в месяц прилетал к ней на выходные, а иногда и она сама ездила к нему и к своим родителям.

— Фрэнк боится, что я ему изменяю, — как-то призналась она Лизе. — Он думает, что Голливуд — это гнездо порока. Я успокаиваю его, как могу. Объясняю, что на романы на стороне у меня просто не остается сил. В «Плазе» ко мне подкатывают многие парни, но к двум часам ночи мне хочется лишь поскорее лечь в постель. Одной.

— Уверена, что это успокоило Фрэнка, — сухо ответила Лиза, хотя и понимала, что имеет в виду Лалли.

Она сама с утра до вечера была занята сверх всякой меры. Каждое утро на студии у нее было нечто вроде урока актерского мастерства в компании других мужчин и женщин, которых могло быть десять или сто. Доллар в час за обучение танцам — бальным и степу — или вокалу. По средам Лиза ходила в спортивный зал, чтобы поддерживать форму. Иногда после окончания смены в кафе она отправлялась прямо на встречи сценаристов и актеров, с которыми познакомил ее Брент Чарвуд, куда честолюбивые, но неизвестные писатели приносили сценарии начинающим актерам, чтобы те их читали. Время от времени Лиза ходила в кино, чтобы быть в курсе последних новостей и достижений.

Раз в несколько недель Лиза снималась для кино или телевидения. Однажды, наряженная в короткую тунику и серебристый парик, она два дня бродила по поросшим пластмассовой травой холмам и полдня изображала скво, выбегающую из горящего вигвама. После того как ей целый день пришлось кричать «Отрубите им головы!» в фильме о Французской революции, Лиза сорвала голос. До сих пор она принимала участие в массовках. Пару раз ее просили остаться на съемочной площадке вместе с еще несколькими статистами, поскольку их лица требовались в качестве заднего плана для какой-нибудь сцены.