Счастливый билет - Маурин Ли (2012)

— Я лечу домой, — сообщила она.

— Что случилось? — Милый Ральф, на его лице отражались забота и тревога.

— Моя мать умирает. Я должна лететь. — Она не сможет жить дальше, если не увидит Китти перед смертью.

— Разумеется, должна. Я отвезу тебя в аэропорт.

В тот вечер, когда они ехали в машине, Ральф спросил:

— Ты вернешься к Рождеству? Без тебя все будет совсем не так.

— Я постараюсь. Письмо шло целую неделю, так что бедная мама могла уже умереть, — ответила Лиза, хотя и молилась, чтобы мама успела повидать свою Лиззи.

— Мама! Я никогда не слышал, чтобы ты так ее называла.

— Проследи, чтобы Вита ела хоть немного, ладно? И помогай Милли, только незаметно. А то в последнее время ей становится все труднее управляться по хозяйству.

— У нас все будет хорошо, так что можешь не беспокоиться на этот счет, — заверил ее Ральф.

В аэропорту было очень холодно, а это значило, что в Ливерпуле будет еще холоднее. Лиза решила не брать с собой соболью шубку. Она бы чувствовала себя по-дурацки, явившись в больницу Уолтона в мехах стоимостью в три тысячи долларов. «Пижоны» — так они называли людей, носивших слишком шикарную одежду. Лиззи О’Брайен, пижонка, разодевшаяся в пух и прах, чтобы посмотреть, как умирает ее мать. Лиза надела пальто из светло-коричневого джерси. Ожидая такси в аэропорту Хитроу, она чувствовала, как порывы ледяного ветра продувают тонкую ткань насквозь. Температура здесь была градусов на сорок или пятьдесят ниже[97], чем в Калифорнии. Вся дрожа, Лиза устроилась на заднем сиденье и, когда они подъехали к Лондону, подумала, а не потратить ли пару часов и не попросить ли водителя отвезти ее на Оксфорд-стрит, где она могла бы купить себе теплое пальто, но потом решила, что не стоит. За эти несколько часов Китти может умереть, и тогда окажется, что она, Лиза, зря проделала такой долгий путь. Завтра она купит себе что-нибудь подходящее в Ливерпуле.

Небо было неприятного серо-стального цвета, и дождь со снегом хлестал по стеклам таксомотора. Из-за разницы во времени и погоде Лиза чувствовала себя растерянной и сбитой с толку, глядя в окно на магазины, обильно украшенные рождественскими гирляндами.

На Юстон-стэйшн у нее едва хватило времени на то, чтобы выпить чашку чая перед отходом поезда, идущего до Ливерпуля. Посетители ресторана, в котором громко звучали рождественские гимны, были одеты очень тепло; даже оборванный бродяга, сидевший в уголке в окружении сумок, в которых хранились все его пожитки, надел толстое твидовое пальто. Несколько человек окинули Лизу любопытными взглядами, и она почувствовала себя едва ли не голой. «Какая нелепость», — с оттенком сухой иронии подумала она. На счету в банке у нее лежат миллионы долларов, но сейчас, в данный момент, бродяга одет теплее ее!

Лизе казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она добралась до Ливерпуля. Поезд останавливался на каждой станции и то и дело тормозил, принимаясь ползти со скоростью улитки. Но по крайней мере отопление работало нормально. Хотя ничего хорошего в этом не было: горячий воздух, дующий из-под сиденья, обжигал Лизе кожу на ногах.

Было уже за полночь, когда они наконец прибыли на железнодорожный вокзал Лайм-стрит. Лиза вышла из жарко натопленного поезда. Из-за резкого перепада температур у нее перехватило дыхание. Водители такси, ожидающие пассажиров, собрались в кружок, топая ногами, и пар от их дыхания белыми клубами повис в темном холодном воздухе.

К Лизе подошел мужчина средних лет и взял ее саквояж.

— Вам куда, милочка? — Его гнусавый ливерпульский акцент неприятно резал слух.

— В больницу Уолтона. — Она едва могла говорить, так ей было холодно.

Поднимая саквояж, мужчина озабоченно взглянул на нее.