Прошлое - Алан Паулс (2009)

Римини услышал какие-то голоса и, словно проснувшись, открыл глаза. Его взору предстали давно не крашенные, исцарапанные стены, маленькая лампочка где-то высоко над головой и выстроившиеся шеренгой, как солдаты на параде, металлические шкафы. Что-то легкое и мягкое пощекотало ему нос, отчего он, не удержавшись, чихнул. Так, перо, подумал он. И решил привстать, чтобы понять, что с ним происходит; какая-то тень наклонилась над ним, явно намереваясь ему помочь; под ладонями Римини ощутил знакомую поверхность — что-то влажное и холодное. Полиэтилен, из которого был сделан тот самый вигвам! Едва ли когда-то в жизни Римини испытывал такое облегчение, как в тот момент, — все обернулось просто замечательно; вот только ноги у него снова подогнулись, и он стал заваливаться на спину, с блаженной улыбкой взирая на тех, кто к нему бросился. Еще секунду назад он не узнавал эти лица — пелена забвения окутала все вокруг и не хотела рассеиваться с возвращением сознания; сейчас он по-прежнему не мог бы назвать имена, но уже по другой причине — чтобы сосредоточиться на такой мелочи, как имена, он был слишком счастлив: все оказалось всего лишь сном. Чьи-то руки помогли ему удержать равновесие, а он тем временем пытался проанализировать, что из недавних образов и впечатлений было воспоминанием, а что фантазией. Судя по всему, они действительно спустились с Кармен за сцену, в помещение, где хранились декорации; они действительно целовались в темноте, действительно потеряли равновесие и действительно упали, не разжимая объятий; он — это казалось несомненным — ударился головой обо что-то твердое и потерял сознание; все остальное — мелкие события, происшествия и детали, которые ассоциировались с появлением Софии, — вертелось в его голове, как обрывки снов, против чего Римини нисколько не возражал. «Ты упал в обморок», — сказал ему кто-то. Немного порывшись в памяти, Римини узнал голос ассистента и улыбнулся. «Все нормально», — сказал он, слабой рукой хлопая по плечу… нет, не ассистента, а уже кого-то другого. Он хотел было спросить, где Кармен, но едва успел открыть рот, как ему тотчас же высыпали под язык пакетик сахара. После этого Римини довольно легко поднялся по лестнице, отказавшись от помощи ассистента, но, выйдя на сцену, был вынужден остановиться: он почувствовал, как у него в животе образуется и с каждой секундой увеличивается в размерах какая-то черная дыра, затягивающая в себя, как в воронку, его силы, волю, саму его жизнь — то, что от нее еще оставалось. Римини понял, что не хватает ему на самом деле не сил, а времени. Он и устал не потому, что выдохся, а потому, что потерял что-то — секунду, час, год, — что было не восстановить.