Прошлое - Алан Паулс (2009)

Как-то раз ночью он вновь прочитал письмо наизусть, на этот раз — во сне (который стал первым из серии многоязычных снов и кошмаров: прочитав письмо от начала до конца в оригинале, он тотчас же видел его переведенным на английский, французский, итальянский… Переводы эти были строго верны исходному тексту и в то же время невероятно поэтичны — таких безупречных переводов Римини не доводилось ни делать самому, ни встречать у других. Он снова становился тем, кем был раньше, и во сне хотел, чтобы сон продолжался вечно, беспокоился, когда в нем появлялись новые детали, которые могли нарушить его целостность; еще немного, казалось Римини, — и сон закончится тем, что к нему вернутся все знания и таланты). Отец Римини, смотревший в тот час какую-то ночную передачу по телевизору в гостиной, не мог не заметить, как его сын, словно лунатик, шевелит губами, повторяет какие-то слова и потом корчится от нестерпимых мук. Через несколько дней после того, как Римини начали сниться эти сны, он окончательно убедился в том, что наяву все остается без перемен — его профессиональная память по-прежнему была девственно чиста и непригодна к переводческой работе. Не столько понимая, сколько чувствуя страдания сына, отец выдвинул ему ультиматум: он потребовал от Римини, чтобы тот немедленно изменил свою жизнь самым радикальным образом — другого средства вновь стать нормальным человеком отец для него не видел. Уже сумевший круто изменить ход своей собственной жизни — после той самой злосчастной ангины — и уставший от суматохи Буэнос-Айреса, отец решил продать то немногое, что нажил, — включая и маленькую двухкомнатную квартирку, которую Римини делил с ним вот уже третий месяц, — и перебраться в Уругвай. Римини почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, и стал умолять отца взять его с собой; отец категорически отказался, сообщив Римини, что на новом месте тот ничем не может ему помочь. Римини выронил ложку, которая упала плашмя в тарелку с мюсли, забрызгав молоком футболку, опять же предоставленную Римини отцом из старых запасов. Покусывая уголок салфетки, Римини продолжал умолять: «Ну пожалуйста, возьми меня с собой». — «Нет. И этим я хочу тебе помочь, — заявил в ответ отец. — Я не хочу быть соучастником и пособником твоей деградации». — «Ну пожалуйста. Я же могу быть полезен. Я могу делать что-то по дому. Могу оплачивать счета. Мыть, готовить. Стирать одежду. Я могу быть твоим шофером. Ты только возьми меня с собой». — «Все, хватит, — перебил его отец. — Неужели ты не понимаешь, что мне за тебя стыдно?»