Бросая вызов - Дебора Гордон (1995)

Лаура хотела сказать, чтобы он отправлялся со своими проблемами к любовнице, но не сделала этого. Вероятно, она была круглая дура или мазохистка, но все еще переживала за Алана. Они прожили вместе пятнадцать лет, большую часть из них — в полном согласии, и у нее осталось от него двое детей, которых она обожала. Тот факт, что муж бросил ее, не отменял прожитых вместе лет и обыкновенной вежливости.

— Конечно, — ответила Лаура. — Кофейник на плите. Налей себе сам.

Алан проследовал за ней на кухню. У него разыгрался аппетит, когда он заметил домашнее шоколадное печенье.

— Каролина больше никогда ничего не печет, — проговорил он, отправляя в рот полную горсть печенья. — Поначалу она пекла: когда я переехал, когда стали приходить малыши, но потом бросила.

Вполне естественно, подумала Лаура. Заполучила то, что хотела, зачем же еще перенапрягаться?

— Карьера требует от Каролины много сил, да на ней еще большой дом, — заметила Лаура. Она не собиралась злословить о женщине, занявшей ее место, ни с Аланом, ни с кем бы то ни было. — Тебе нельзя упрекать ее за то, что у нее нет сил печь печенье.

— Зато у нее есть силы посещать клуб три-четыре раза в неделю. Кроме того, в доме убирается не она, а прислуга, — он плеснул себе кофе. — Она не очень… домашняя. Она даже не пришивает мне пуговицы. Приходится просить уборщицу.

— Пуговицы можешь пришивать себе сам. А если любишь шоколадное печенье, научись его печь. Дети тебе помогут. Они умеют.

Он уставился на нее: в одной руке кружка, в другой — блюдце.

— Ведь я не ищу у тебя сочувствия, правда?

— Нет.

— И ты даже не собираешься сказать: «Я же тебе говорила!»?

— Отнюдь. Я вполне понимаю ее, Алан. Если от тебя так же мало толку в ее доме, как было в нашем…

— Нет. Я стал гораздо лучше.

— О! В самом деле! — усомнилась Лаура.

— Да. В самом деле. Слушай, я знаю, что должен был делать гораздо больше, когда мы были вместе. Но я просто не хотел. Я хочу сказать, что никто добровольно не станет мыть туалет и оплачивать счета. Но ты не должна была освобождать меня, взваливая все заботы на свои плечи.

Ему и в голову не приходило, что даже сейчас именно это он и пытался сделать.

— Не надо сваливать все на меня. Каждый раз, когда я обращалась к тебе с просьбами, ты начинал рычать. И я решила, что скорее сохраню семью, если закрою рот и перестану выступать.

— Да уж. Думаю, что и здесь ты была права. — Казалось, он почувствовал себя неловко. — А уж я-то на тебе отыгрался — бегал, как псих, за Каролиной, а тебе сочинял, что по уши занят работой. Самое ужасное, что считал себя совершенно правым, превратив тебя в козла отпущения. Трудно даже представить, что я мог вести себя как последний подонок. Прости меня.

— Все это ты мне уже говорил. — Алан никогда не был так откровенен, но его сожаления были ей в новинку. — Все кончено Я уже не сержусь, мне уже даже не больно. Я уже прихожу в норму. Давай просто жить каждый своей жизнью, о’кей?

— Но я не могу, — он уставился в пол. — Я допер до всего слишком поздно, Лори. Я считал Каролину самим совершенством, средоточием всего, чего я ищу в женщине. Это было глупо. Я оказался круглым дураком. Она не такая.

Лаура изумленно уставилась на него. Вот так номер! От Сита ей, конечно, было известно, что Алан с Каролиной часто цапаются, но ведь это бывает в любой семье. Он не только не жаловался на нее, но взахлеб рассказывал, как восхищается ею и как славно им вместе живется. Это невероятно. Реальное положение вещей вскрылось через каких-то шесть месяцев совместной жизни.

— Если у тебя с Каролиной возникли проблемы, — сказала Лаура мягко, — то тебе следует поговорить в первую очередь с ней.

— Да я пытался. Безнадега. Я не знаю, что мне нужно. И что мне делать.

Его слова прозвучали так обреченно, что Лауре стало жаль Алана.

— Проходи в гостиную. Поговорим.

— Хорошо. Спасибо тебе.

Он вышел из кухни.