Без тебя - Келли Риммер (2017)

– У Харуто также была болезнь Хантингтона. Они путешествовали. В Мексике, как мне помнится, он попал в какую-то передрягу, в результате чего его мозг был поврежден. Случилось это одновременно с чудесным исцелением Лайлы.

Я не понимал, к чему она клонит, и многозначительно уставился на Пету, а когда пояснений не последовало, прямо спросил:

– В чем дело, Пета?

– Это всего лишь предположение, но мы с лечащим врачом Лайлы подозреваем, что они с Харуто подверглись какому-то экспериментальному лечению в Мексике. И то, что они испытали на себе, помогло Лайле, но убило Харуто.

– Вы у нее спрашивали?

– Она, разумеется, все отрицала, – вздохнула Пета. – Что бы там ни случилось, рассказывать об этом Лайла не хочет. Если это лечение стоило Харуто жизни, я вполне могу ее понять. Они бы на это не решились, если бы знали.

Я уговорю ее все мне рассказать. Затем я уговорю ее сесть в самолет и отыскать то волшебное зелье, которое она тогда приняла. Мне просто необходимо встретиться с Лайлой. Но прежде мне нужно знать, чего ожидать.

– Что с Лайлой происходит сейчас?

– На Рождество вернулась хорея, как тогда, несколько лет назад. Это медицинский термин, обозначающий непроизвольное подергивание конечностей. Развитие болезни вполне предсказуемо, но никто не знает, как она себя поведет после пятилетнего отсутствия симптомов. Если начистоту, до сих пор не было известно о случаях ремиссии.

Пета с отсутствующим видом стерла кончиком пальца след помады, оставшийся на ободке чашки.

– И как сейчас? – спросил я.

Пета вертела чашку на столешнице. Хотя она на меня не смотрела, я заметил, что ее глаза наполнились слезами.

– Врач говорит, что болезнь словно бы нагоняет потерянное. Ее течение крайне стремительное. Я не знаю, сколько ей осталось, Каллум. За последний месяц она трижды переболела воспалением легких. Каждый раз Лайла говорит, что хочет позволить пневмонии ее убить. Она не желает умирать от болезни Хантингтона, но всякий раз она выкарабкивается. Мне кажется, она просто чувствует, что не закончила одно дело. И мы с вами знаем, что это за дело.

– Значит, у нее бывают судороги? Плохая координация движений? Что-то еще?

– У нее изменилась походка, а еще речь… Не знаю… Трудно объяснить… Лайла сейчас говорит слегка невнятно. Но хуже всего то, что ей трудно глотать. Именно из-за этого Лайла постоянно болеет. По мере развития болезни будут страдать познавательные функции, появятся психические симптомы… Джеймс впал в депрессию, а еще у него случались безумные и непредсказуемые перемены настроения. Это неврологическое заболевание. – Пета закусила губу и несколько секунд меня разглядывала прежде, чем закончить. – Каллум! Ее разум постепенно угасает.

– Вы уверены, что именно поэтому Лайла со мной порвала?

Все зависело от этого… все… Мне понадобится время, чтобы со всем разобраться, все понять и найти ответы, но прежде чем я решу, какие шаги следует предпринять, я должен знать, действительно ли Лайла не хотела, чтобы я наблюдал за развитием ее болезни.

– В такой смерти нет места достоинству. – Пета растерла слезы по щекам. – Джеймс умирал десять лет. Под конец мы оба тысячу раз на дню жалели, что он до сих пор не умер. Мы отправили Лайлу к моим родителям, а сами пытались жить, но нормально жить было просто невозможно, особенно в последние годы. Мы лишь выживали в ожидании передышки. Единственное, что хуже этой болезни, – смерть от нее в полном одиночестве. Подозреваю, моя дочь боится – боится больше, чем умереть от этой болезни, – заставить кого-то другого наблюдать за тем, как она страдает, претерпевая при этом все душевные терзания. Но я не уверена, что вы с ней согласны.

При мысли о том, что Лайла сейчас лежит одна в больничной палате, я порывисто вскочил со своего места.

– Где она?