Лайла бросила взгляд в мою сторону и пояснила:

– Она юрист, куда лучше меня, и тоже занимается защитой окружающей среды.

Я взглянул на Алана и нахмурился.

– Работа Лайлы?

– Больше не моя, – сказала она. – Алан выкупил мое партнерство.

Лайла подвергла перекрестному допросу членов своей прежней команды, спрашивая насчет того или иного дела, интересуясь, как поживают другие сотрудники. Я же стоял у двери, переваривая новость о том, что она ушла с работы. Спустя несколько минут я посмотрел на свои наручные часы.

– Я вот… хочу заскочить домой за чистой одеждой. Лайла! Ты сама справишься?

– Разумеется, справлюсь, – улыбнувшись, ответила она.

Разговоры о делах ее приободрили. По дороге к себе домой я размышлял об этом. Конечно, я понимал, почему Лайла решила уйти с работы, но все равно ее решение застигло меня врасплох и ничего приятного не означало.

Я съездил домой, успел вернуться в больницу и только тогда понял, почему эта новость так сильно меня расстроила. Я старался найти признаки того, что Лайла не сдалась, возлагая все свои надежды даже на мельчайшие свидетельства воли к жизни. Она продолжала соблюдать диету, принимала антибиотики и, кажется, действительно очень радовалась тому, что я к ней вернулся. В то же время все мои усилия сейчас были сосредоточены на изучении болезни и методов ее лечения. Пока я делал свою работу, ища чудо, а Лайла делала свою, не сдаваясь, все шло хорошо.

Но Лайла сдалась. Она продала свое партнерство. Поставила жирную черту под борьбой и готовилась сказать всему миру: «Прощай». Для нее битва уже была проиграна. Я слишком зациклился на ее болезни и всем, что с ней связано. В моем мозгу просто не осталось места для осознания реальности: Лайла умирает. Я морально не готовился к ее смерти и никогда с этим не смирюсь… даже если она сумеет продержаться еще лет десять… двадцать… даже тридцать…

Пока я отсутствовал, коллеги ушли, а Лайла успела принять душ. Она сидела на койне и вытирала мокрые волосы полотенцем. Я увидел, что от капельницы на руке не осталось и следа.

– Лайла! Ты должна вернуться на работу.

Она уставилась на меня непонимающим взглядом.

– Ну, во-первых, ничего я не должна, а во-вторых, я не могу, даже если бы захотела.

– Послушай…

Я присел рядом с ней и взял из ее рук полотенце. Лайла повернулась так, чтобы мне было удобнее. Я принялся промокать и тереть ее волосы, старясь подобрать правильные слова.

– Тебе надо работать. Ты должна. Может, Алан поручит тебе какие-то не особенно важные дела, которыми ты могла бы заниматься прямо из дома?

Лайла молчала. Я не был уверен, что она вообще меня слушает. Наконец она повернулась и забрала у меня полотенце. Ее лицо ничего не выражало.

– Лайла!

Выронив полотенце, которое грудой упало на пол возле койки, она откинулась на подушку. Затем посмотрела мне в глаза, протянула исхудалую руку и погладила по щеке.

– Знаешь, Каллум, до знакомства с Харуто я вообще не интересовалась законодательством по защите окружающей среды.

Услышанное меня шокировало, на самом деле потрясло. Мне очень трудно было представить Лайлу без всего этого антуража хиппи-эколога. Я знал, что в свое время она занималась корпоративным правом, но прежде мне казалось, что это было всего лишь ступенькой на пути к тому, что она считала своим истинным предназначением, а именно – благородной деятельностью по спасению планеты. А еще мне совсем не хотелось слушать рассказы о ее мертвом любовнике, особенно сейчас, когда я знал, как он умер.

– Я изменила специализацию после его смерти. Защита окружающей среды была его страстью. Я чувствовала себя ужасно виноватой, потому что я выжила, а он нет. Мне казалось, что я обязана ради его памяти постараться что-то сделать. Оказалось, что мне это нравится. Я хиппи в душе, пусть даже об этом я узнала лишь пять или шесть лет назад.

Ее ладонь упала на мое бедро. Наши пальцы переплелись.