Соблазн - Кен Шэйкин (2009)

Барбара выбирает двубортный пиджак свободного покроя, воображая себе жирного борова, который последним примерял все это. Продавец, предполагая, что она хочет совершить покупку для мужа, пока не спрашивает о размере.

— Подберите на меня, и я его примерю, — пояснила она. — Я привыкла быть мужчиной.

Спускаясь по улице в костюме и галстуке, она вела машину агрессивно, в самоуверенной и развязной манере, отличающей хозяина. С трудом балансируя ногами в мужских туфлях без каблуков, она двигалась вперед. Прибавить кашемировое пальто, свисающее с ее колен, и эксгибиционист опоздает на свою встречу, бросив быстрый взгляд на пип-шоу.

Она привлекала к себе меньше внимания без своего оперенного меха. Лишь несколько мимолетных взглядов, прячущих тайный интерес и предназначенных для женоподобных мужчин. Она не чувствует себя выставленной напоказ, ее никто не знает, все ее мягкие жировые отложения спрятаны под свободной одеждой. Суки ожидают парада, как призовые пудели, в модных собачьих юбочках, скроенных так, чтобы продемонстрировать все завитки на их призовых задницах. Мужчине предоставляется больше места, чтобы он мог дышать, несмотря на удавку в виде галстука у него на шее. Свободная одежда помогает скрыть излишне полные бедра, поскольку человек, внутри заключенный, не обязан предъявлять свою плоть, даровую пластину мяса. Страдающий плоскостопием член может топтаться кругами, не подставляя задницу ветру. Им управляет брюхо. Бабушка после своего сексуального преображения сбивает окружающих с толку, ее лицо по-прежнему покрыто косметикой, одежда позаимствована у дедушки, прическа — у невесты Франкенштейна. Подчинившись шаблону своей роли, она перестает замечать, насколько причудливо это выглядело до перемены костюма. Время для следующей перестройки или двух. Минус подтяжка. Одной было достаточно. Новый взгляд на новую жизнь, не разрубая старую.

Дома она засовывает голову в раковину и основательно ее намыливает, прежде чем приступить к сдиранию слоев своей маски. Волосы свисают, как старая швабра, а кожа напоминает сухую губку. Она смотрит в зеркало на старенькую девочку. Это больше не чудовище. Чудовищность заключается в другом. Под слоем штукатурки — лицо мужчины моложе среднего возраста, лысого тенора. Она может выглядеть старой для женщины своего возраста, но молодой для мужчины.

Она подмигивает себе. Утомленные глаза смотрят внутрь, требуя краски и оправы. Она достает щетки. Так будет лучше. Легкие прикосновения только с фасада. Она красит волосы в черный цвет и взбивает их вокруг своих раздутых щек. Теперь немного помады, и преображение будет завершено. Вид новый, если не лучший. Время идет быстрее с тех пор, как она стала проводить его в поисках новых ощущений, нового опыта, который несет ее от одного опрометчивого поступка к следующему. Она уже готова прыгнуть в Гудзон и плыть до самой Африки, арендовать в джунглях хижину и расхаживать в юбке из травы. Перспектива изменения как виртуального освобождения бросает ее в дрожь. Она распускает галстук и расстегивает одежду со вздохом облегчения. В конце концов, она — женщина. Женщина в мужской одежде, но все же женщина.

Представительница порабощенного племени.

Слишком много для дрэга. Надо посмотреть, нуждается ли ее публика в ней так же, как она в публике. Понемногу и того и другого, как уродец в цирке. Возвращаясь на сцену, примадонна делает для своего выхода в качестве ненастоящего мужчины больше, чем сделала бы в качестве фальшивой женщины.

Червяк не узнал ее, пока она не выплеснула свой напиток ему в лицо.

— Что ты сделала с собой, милашка? — Монотонность его голоса скрывает подлинное удивление. — Ты выглядишь как Крошка Тим.

— Я пародирую твой пол, ты, клетка для сперматозоидов.