Соблазн - Кен Шэйкин (2009)

Первое в ее списке — карьера певицы. Червяк предложил ей зайти к нему на репетицию. Он пообещал научить ее всему, что ей нужно знать о крике в микрофон. Техника, репертуар, костюм, макияж… Впрочем, специалист по макияжу будет ждать, пока она решит, кем хочет быть.

Его квартира достаточно близко, чтобы прогуляться туда пешком. Она устала от вождения. Если бы, подобно телевизору, машина вдруг сломалась, она просто покончила бы с этим, не заменяя ее. В окрестностях было все, в чем Барбара нуждалась, за исключением того, что она пропустила, что не могло быть найдено где-нибудь еще.

Это ее окрестности просто потому, что она здесь живет. У нее нет никаких обязательств перед соседями, и ей ни к чему здороваться с ними. В пригороде вы обычно передвигаетесь в автомобиле. В ее доме, милом доме, она могла избегать улыбок других собственников домов, но не их осуждения, она была известна от лужайки до лужайки как сумасшедшая дама с сорняками. Барбара накинула капюшон, прячась за бросающейся в глаза анонимностью. Просто белое лицо. Есть безопасность в многочисленности и в таинственности тоже. Кто беспокоится о том, что делают остальные миллионы? Кого интересует, кто живет за соседней дверью, пока тело не начинает гнить?

Барбара нашла Червяка, прячущегося в земле. Как и следовало ожидать, он жил низко, в квартире расположенной на уровне улицы. Рядом с коллектором, принадлежащим паразитам. Там было темно и сыро. Никакого вида из окон, даже на тротуар. Окна, забитые досками, не пропускают внутрь свет и грабителей. Никто не может заглянуть внутрь. Никто не может выглянуть наружу.

Тем не менее внутри было удивительно опрятно и чисто, совсем не похоже на то, каким она воображала жилище Червяка. Комната была полностью (до самого потолка) меблирована. Каждая вещь лежала на своем месте. У мужчины явно были сексуальные проблемы, ибо избыток безделушек — всегда крик о помощи. С беспорядком велась постоянная борьба. Обстановка достаточно унылая, вышедшая из моды, вероятно, использовалась прошлым владельцем, крепко держащимся за прошлое (на пути к могиле). Похоже, это была его бабушка. Сцена и декорации — нелепо старомодны для мужчины его возраста. Кружевные салфетки и красный бархат. Коричневый бархат и красное дерево. Излишне женоподобно для мужчины, ненавидящего женщин. Мебель выглядела скорее величественно, чем комфортабельно, слишком мужественно для пуховки для пудры. Она казалась слишком викторианской, подходящей для большой женщины викторианских времен. Сделанная из темного и красивого дерева, выглядела мрачно, очень мрачно. И вся была покрыта маленькими дырочками. Маленькими отверстиями, принадлежащими маленьким, белым и уродливым червячкам.

Он растерял свою пьяную веселость и дома выглядел более отстраненным, погруженным в себя. Барбара наблюдала за существом в среде его обитания. Желтый свет разоблачает, и Червяк сейчас еще более походил на червяка, чем она помнит. Лишенный своего фортепиано и луча света, пианист напоминал болезненного старика. В коричневом бархатном купальном халате он выглядел непристойно. Его лысая голова, казалось, могла выдвигаться. Рот превратился в щель. Все это напоминало ей о чем-то липком и илистом, вроде скольжения в грязи. В его среде обитания было что-то грязное. Весь этот коричневый цвет… И никакого отверстия в стене. Просто отверстия. Все заполнено грязной мебелью.

Сам рояль темного красного дерева огромен, точно вырезан из гигантского свадебного шоколадного торта. Барбара прикоснулась к сияющей крышке и почувствовала, как сквозь деревянную поверхность медленно просачивается масло. Она провела пальцем по стоящему рядом шкафчику, по спинке стула и закончила столом. Все поверхности красного дерева от пола до потолка были свежеотполированы. Червяк явно проводит утренние часы полируя свою дырку.