Соблазн - Кен Шэйкин (2009)

— По крайней мере, она не устраивает скандал, как в прошлый раз.

— Конечно нет! Она слишком занята, флиртуя с этим гребаным официантом! Но я предупреждаю тебя… — Он понизил голос до угрожающего шепота: — Если она начнет петь… я дам ей по морде.

Два голоса очень мило дополняли друг друга. Оба жаловались. Его голос был высоким и уверенным, ее — низким и слегка вибрирующим. Хотя Хейди никогда не курила и не пила, она, по-видимому, унаследовала легкомысленные интонации своей распутной матери, слегка смягченные унылым настроением и жалобным тоном. Похоже, чем больше ее заботило это сходство, тем менее заметным был результат. Как у телеведущей, которая улыбается, перед тем как сообщить, что наступает конец света.

— Моя мать приходит в себя после развода, — сказала она. — Это было очень тяжело для нее. Она — бабушка. И она очень одинока.

Бабушка очень одинока. Подходящая тема для вечерних новостей.

— Я только хочу, чтобы все были счастливы. Ради маленького Ричи.

Став матерью, дочь чувствовала — результат генетического сбоя, — что все в жизни делается ради ее собственного сына. Она читала бесчисленные книги для родителей ради собственного образования и книги по самосовершенствованию для людей, окружающих ее. Она пыталась помогать мужу в его профессиональной и общественной жизни (не касаясь его сексуальных проблем), сыну с его сосанием пальчика и ночным недержанием мочи, матери с ее одиночеством и алкогольной зависимостью и, конечно, помогала папуле, мечтающему похудеть. Папулина дочка обожала своего папулю до умопомрачения, тем более что путь его лежал прямо к коронарному тромбозу. Однажды его аппетитное брюшко обернется больничным матрасом огромных размеров, наполненным водой. Да, еще она старалась помочь папулиной новой жене войти в их семью полноправным членом, а не шлюхой-секретаршей, разрушившей несчастливый брак. Хейди хотела, чтобы и шлюха была счастлива, ради маленького Ричи, наследника, уже избавляющегося от своих первых пороков — сосания пальчика и писания в штанишки.

Папуля вошел в кухню, неся впереди животик. Этот крупный мужчина расхаживал с таким видом, как будто являлся собственником всякого места, был ли это офис или Центральный вокзал, дом или бордель. Его властные манеры требовали послушания. А крупные габариты внушали уважение. Служащие, готовя для него комнату, постоянно кланялись, как будто их подавляли его размеры. Они деловито входили и выходили, притворяясь, что ничего не слышат. Служащие сознавали свое место при королевском дворе. И избегали поднимать глаза на членов королевской фамилии. Так было во время полового сношения. Женщины, с которыми папуля совокуплялся, тоже предпочитали держать глаза закрытыми, это относилось и к служащим, и к нянькам, и к различным секретаршам и шлюхам, не говоря уж о той шлюхе-секретарше, на которой он женился.

— Этого официанта следовало бы уволить, — заявила Хейди. — Он официант и должен заниматься работой.

— Уволить следовало бы твою мать, — возразил Ричард. — Она бабушка и должна вести себя соответственно своему возрасту.

— Тише! — ахнула Хейди. — Давай обсудим это в другое время.

— Полюбуйся-ка на свою мать, — протянул папуля — свинья внезапно высунула свое впечатляющее рыло. — Она флиртует с официантом.

— Вот видишь? — прошипел Ричард. — Я не единственный, кто заметил, что делает твоя мать.

— Ты так себя ведешь, как будто я несу ответственность за то, что делает моя мать!

— Она твоя мать!

— Успокойтесь, дети. — Папуля рыгнул. — Я просто констатировал факт. Меня совершенно не заботит, что делает ваша мать. — Он взял поднос с небольшими колбасками и принялся одну за другой забрасывать их в рот, как арахис. — Это не мое дело. Я больше не женат на ней.

— Папуля, оставь это.

Его маленькая дочурка взяла у него поднос и передала подобострастному официанту.