Красота - страшная сила - Кэти Агни (2005)

Я была так потрясена, что не находила слов. Пит и раньше, честно говоря, бывал резок со мной, но теперь его грубость обрела какое-то новое качество. А я-то, дура, думала, что меня будут носить на руках! Летела сюда, как на крыльях. Теперь вот сижу и еле сдерживаю слезы.

Не глядя друг на друга, мы заказали ужин. За соседним столиком тоже сидела парочка, их лица выражали такое блаженство, что я не могла удержаться и то и дело поглядывала в их сторону. Когда они целовались, волосы девушки опускались в тарелку с супом. Я попросила принести салат.

— Ты что, станешь есть эту дрянь? — спросил Пит, когда передо мной поставили тарелку с зелеными листьями. Естественный вопрос, если учесть, что я всегда заказывала мясо.

— Теперь придется быть у всех на виду, надо следить за фигурой, — спокойно объяснила я.

— Вот именно! — залопотал Пит с набитым ртом — он уплетал козленка, приправленного карри. — Именно это меня и бесит. Что, кого не устраивает в твоей фигуре? У тебя потрясающая фигура, без малейшего изъяна. А вот голову твою надо лечить.

Я едва сдержалась, чтобы не улыбнуться. Ага, значит, Пит считает, что у меня потрясающая фигура. Давненько он не делал мне таких комплиментов.

— Лора, ну пожалуйста, обещай, что не сядешь на диету — ты же превратишься в одну из этих дур с журнальных обложек. Смотришь, и кажется, что они приехали из голодного края. — Голос Пита звучал грустно. Похоже, он не просто расстроился, а что-то надорвалось у него внутри. Он чем-то напоминал ребенка, потерявшего любимую игрушку. Наш ужин закончился в полном молчании.

Зимний вечер выдался на редкость ясный, когда после ужина (Пит решительно заплатил за него сам, что было на него непохоже) мы отправились прогуляться по каналу. В лондонском небе сияли звезды, свежий воздух приятно бодрил. Мы шли молча. Пит, видимо, не испытывал желания разговаривать, и я начала беспокоиться. С ним явно творилось что-то неладное. Вообще-то он всегда любил поиздеваться надо мной, всегда веселился, глядя на мое сердитое лицо.

Но сегодня все было по-другому. Пит замкнулся в себе и молчал. У меня похолодело внутри, когда я представила, что Пит сейчас размышляет о нашей и без того хрупкой любви, взвешивает все за и против. Я попробовала было успокоить его, пробиться к нему сквозь выросшую между нами стену. Пит остановился на мосту и, облокотившись о перила, молча смотрел на воду. Я придвинулась к нему и тронула его руку.

— Пит, при чем тут телевидение? Телевидение меня нисколько не переменит. Я всегда останусь самой собой. Зато и тебе, и мне будет только лучше.

Он резко повернулся и пристально посмотрел на меня.

— Ты давно уже перестала быть собой, Лора. Ты уже не та девушка, которая мне когда-то нравилась. Теперь тебя интересуют только моды, музыканты и дешевые передачи по ящику. И эта твоя работа на телевидении — еще одно доказательство, что я прав. Это лишь подтверждает, что ты глубоко увязла в этом дерьме. А я не хочу, чтоб моя подруга, близкий мне человек, была пустышкой. Ведь у тебя есть способности, ты умеешь хорошо писать. Почему не возьмешься за что-нибудь стоящее, почему не попытаешься устроиться в «Гардиан» или другой нормальный журнал?

Его слова глубоко задели меня, особенно потому, что то же самое говорил мне отец в нашу последнюю встречу, перед тем как я разочаровала его настолько сильно, что он порвал со мной навсегда. Но одно дело, когда такие мысли высказывает пятидесятилетний школьный учитель, всю жизнь проработавший на одном месте, для которого скромность и трудолюбие — высшие добродетели. Но чтобы человек, которого я люблю, придерживался такой же точки зрения?! Он должен мною гордиться — а он…

— Пит, я хочу этим заниматься. Это моя мечта, — медленно проговорила я, не понимая, почему это нужно объяснять.