Наездницы - Энтон Дисклофани (2013)

© Anton DiSclafani, 2013

© Shutterstock.com / Angela Hawkey, обложка, 2013

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2013

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2013

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Переведено по изданию: DiSclafani A. The Yonahlossee Riding Camp for Girl: A Novel / Anton DiSclafani. – New York: Riverhead Books, 2013.

Глава первая

Мне было пятнадцать лет, когда родители отправили меня в конный лагерь для девочек Йонахлосси. Лагерь находился внутри Дующей Скалы, скрытой в горах Голубого хребта в Северной Каролине. Можно было проехать возле самой расщелины, ведущей в лагерь, и ничего не заметить, если только не присматриваться, притом очень внимательно. Отец проехал мимо четыре раза, прежде чем я указала ему, где сворачивать.

Отец привез меня в Северную Каролину из Флориды на машине. Родители недостаточно мне доверяли, чтобы позволить проделать этот путь самостоятельно на поезде.

В последний день мы миновали предгорья и ехали по горным дорогам, что значительно замедляло наше продвижение. Дорога была очень узкой и казалась заброшенной. Она все время петляла и поворачивала под резкими и совершенно неожиданными углами.

Во время поездки отец почти не разговаривал. Он считал, что водитель должен все свое внимание сосредоточивать на дороге. Свою первую машину, «крайслер родстер», он купил пятью годами ранее, в 1925 году, так что вождение было для него скорее новшеством, чем привычкой. В первый вечер мы остановились в Атланте, и после того, как мы зарегистрировались в гостинице, отец попросил меня надеть красивое платье. Я выбрала шелковое платье лавандового цвета с заниженной талией и розочками на плече. Еще я набросила на плечи мамин норковый палантин, который взяла с собой, невзирая на ее просьбу не делать этого. Когда я была маленькой, мне позволялось надевать этот палантин в особых случаях – на рождественский обед, пасхальный завтрак – и я привыкла считать этот мех своим. Но, надев теперь, я сочла его обузой. Он был слишком элегантен для меня, а я была для него слишком юной. Разумеется, дело было вовсе не в наряде, а в моем собственном теле, которое заставляло меня испытывать подобные ощущения. Я еще не привыкла к своей нежной груди, а моя походка и манера держаться выдавали во мне совсем незрелую девушку. Отец в своем сером костюме в тонкую полоску выглядел как обычно, не считая того, что в нагрудный карман пиджака он сунул носовой платок цвета лайма. Не современного ядовито-флуоресцентного оттенка. В то время мы ничего не знали о таких цветах. Нет, я имею в виду цвет настоящего лайма, яркий и нежный одновременно.

Перед тем как войти в ресторан, я взяла отца под руку, как это обычно делала мама, и он удивленно посмотрел на меня. Я улыбнулась, пытаясь не расплакаться. Я продолжала лелеять надежду, что отец не оставит меня в Северной Каролине, что он задумал что-то другое. Мои глаза распухли после двух недель беспрерывного плача, а я знала, что отец не выносит слез.

Эти события происходили в самый разгар Великой депрессии, но моя семья тогда не пострадала. Отец был врачом, а люди всегда готовы расставаться с деньгами ради собственного здоровья. Кроме того, у нас был и семейный капитал, который мог бы выручить родителей в случае чего. Но это может произойти только когда пациенты отца настолько обеднеют, что не смогут оплатить его услуги даже фруктами из сада. Я столкнулась с последствиями Депрессии, уже вернувшись из Йонахлосси. Когда я уезжала, все было совершенно иначе.