Продажные твари - Полина Дашкова (2000)

Лиза нервничала и сбивалась. Глеб, слушая ее, думал о том, какая странная получается цепочка: Ревенко – чеченец – Иванов – корреспондентка – Маша Кузьмина. Все замыкается как бы на Маше и докторе. Но есть ли в этом какая-нибудь логика? Глупо ведь думать, что эта влюбленная парочка, которой дела нет ни до кого, причастна к убийству Иванова! С какого бока они связаны с теми двумя, в пятнистых жилетах, бросившими труп в утренней роще?

– Глеб, ты меня слышишь? – обиженно спросила Лиза. – Почему ты молчишь?

– Да, Лизонька, я тебя внимательно слушаю, – виновато встрепенулся он, – я не понимаю, почему ты так нервничаешь. Ревенко – хороший человек…

Тут подошел Арсюша с подносом, и они замолчали.

– Все обсуждаете Машку и ее хахаля? – мрачно поинтересовался он.

– Как ты сказал? – подняла светлые брови Лиза. – Хахаль?

– Ну, любовник, жених – какая разница? – Арсюша деловито принялся за шоколадное мороженое. – Мам, ну будто я не заметил! Что ты на меня так смотришь? У Машки Кузьминой любовь до гроба, а ты мучаешься, не знаешь, сказать тете Наташе и дяде Леве или нет. Я думаю, не надо. Не лезь в чужие дела. Они начнут за сердце хвататься, тетя Наташа примется рыдать, дядя Лева – грызть валидол и запивать валерьянкой.

– Валидол не грызут, а сосут, – поправил полковник.

Елизавета Максимовна смотрела на сына, подперев ладонью щеку.

– Хорошо. Раз ты такой умный, скажи, тебя не смущает, что этот доктор старше Маши лет на двадцать пять?

– Подумаешь? – пожал плечами Арсюша. – В жизни всякое случается. А он – классный мужик Машка с ним не пропадет. И если хочешь знать, с Санькой-красавчиком его не сравнить!

– О господи! Ты и это знаешь! Ты что, в курсе всех наших институтских романов? Или выборочно?

– Выборочно, – кивнул Арсюша и тщательно облизал ложку, – про Кузьмину я знаю. Про нее интересно. А про других – нет.

– Почему? – удивился Глеб.

– Ну как тебе объяснить? – Арсюша задумался. – Понимаешь, большинство девиц считает, что они – самые красивые. Они только об этом и думают. Вот разговаривает с тобой какая-нибудь фифа, спрашивает тебя о чем-то, а ты чувствуешь, что ей до тебя дела нет. Она в это время как бы собой любуется: «Ах, какая я красивая, ах, какая я обаятельная!» И сразу становится скучно, будто с куклой говоришь. А Машка слушать умеет и в футбол играет, как парень, и вообще…

– Футбол – это главное, – кивнул полковник, – куда ж нам без футбола? Карточку дашь посмотреть визитную?

– Между прочим, это мне вручили. Мне лично! Доктор – мой знакомый, а не ваш. Это ведь не тебе, Глебушка, он вывих вправлял.

– Вот и покажи. Любопытно взглянуть на первую визитную карточку, которую вручили тебе, как взрослому.

– На, смотри! – великодушно разрешил Арсюша и вытащил карточку из кармана.

* * *

– Видишь, как все просто? – спросила Маша, садясь в машину.

– Этот полковник – муж твоей преподавательницы?

– Муж у нее пианист. Известный.

– Интересно… Ты догадалась, что он полковник, только по фамилии?

– Вадим, ну ведь у него на лбу написано: «Я – военный!» Ты разве не заметил? И потом ходил мутный слушок по институту, будто у Белозерской давний роман с каким-то полковником, чуть ли не разведчиком. А главное, когда в голове все время вертится сочетание «полковник Константинов» и тебе называют эту фамилию, сомнения отпадают сами собой.

– Значит, он отдыхает здесь с твоей преподавательницей и ее сыном, а отец семейства, пианист…

– В Голландии. Учит тамошних музыкантов. А Арсюша – сын Константинова.

– Почему ты так думаешь? – удивился Вадим.

– Я видела пианиста несколько раз, ходила на его концерты и все гадала: на кого похож этот ребенок? А сейчас поняла, на кого. Значит, у них роман не меньше десяти лет. Арсюше ведь десять.

– Не меньше одиннадцати. Ребенка еще вынашивают девять месяцев.