Женская месть - Нора Робертс (2002)

Адриенна могла устоять против запаха кофе и золотистого света солнца.

Она убеждала себя, что, конечно, могла бы устоять перед его обаянием. Но не могла, не хотела и не стала противиться дразнящему аромату омлета с пряностями.

– Не откажусь. – Адриенна села за стол с таким видом, будто соблаговолила дать аудиенцию. Углы рта Филиппа дернулись в усмешке.

– Положить сахару, ваше высочество?

Глаза Адриенны сузились, в них зажегся огонь. Но тут же лицо ее просветлело, и она улыбнулась.

– Я пользуюсь своим титулом только на официальных приемах или когда имею дело с идиотами.

– Я польщен.

– Не стоит обольщаться. Я пока что решаю, идиот вы или нет.

– Мне не хотелось бы давать вам целый день на размышления.

Филипп положил в рот кусок омлета. Ему пришла в голову мысль, что этот аромат напоминает ему Адриенну, внешне невозмутимую и элегантную, но внутри полную жара и сюрпризов.

– Так как я был занят слежкой за вами, у меня не было времени на то, чтобы наслаждаться водой и солнцем.

– Сожалею.

– И я сожалею. Наименьшее, что вы можете для меня сделать, – это составить мне компанию за завтраком. – Он намазал клубничным джемом тост и передал ей. – Если не боитесь проводить время в моем обществе.

– А почему я должна бояться?

– Потому что знаете, что я хотел бы заняться с вами любовью, и опасаетесь, что и вам это понравится.

Она откусила кусочек тоста, делая над собой усилие, чтобы сохранить невозмутимое, выражение лица.

– Я уже говорила, что не имею намерения спать с вами.

– В таком случае несколько часов, проведенных на солнце, не имеют значения. – Филипп продолжал есть, будто на этом вопрос был исчерпан. – Вы вчера сказали мне правду?

Завтрак несколько успокоил ее, раздражение прошло.

– О чем?

– О том, что это было вашим последним делом?

Ей редко приходилось испытывать угрызения совести по поводу своей лжи, но тут она вдруг почувствовала, что лгать ему трудно.

– Я сказала, что это было последним делом в данной фазе моей карьеры.

– И что это означает?

– Только это и ничего другого.

– Адриенна! – Именно сейчас он подумал о терпении и твердой руке. – У меня есть обязательства по отношению к моему начальству, а также желание помочь вам.

Филипп заметил в ее глазах настороженность, но Адриенна не отдернула руки, когда он накрыл ее своей.

– Если вы честны со мной, я могу достичь и той, и другой цели. Если нет, я могу оказаться в столь же неприятном положении, что и вы.

– У вас не будет неприятностей, если вы сейчас же оставите меня. Могу вам сообщить, что это частное дело, Филипп, и оно не касается ни Интерпола, ни вас.

– Оно не может не касаться меня.

– Почему?

– Потому что я беспокоюсь о вас. – Филипп почувствовал, что рука ее нервно задвигалась, и сжал ее крепче. – Очень беспокоюсь.

– Я предпочла бы, чтобы вы не беспокоились.

– Я тоже, но мы оба увязли в этом. – Он отпустил ее руку, вернулся к еде и, стараясь сохранить спокойствие, сказал: – Я облегчу вам задачу. Начнем с того, что вы расскажете мне, почему занялись этой работой.

– Вы, как видно, не дадите мне покоя, пока я этого не сделаю?

– Нет, – признался Филипп. – Хотите еще кофе?

Она кивнула. Сейчас это уже неважно, решила Адриенна. Кроме того, у них есть нечто общее – им знакомы одни и те же ощущения, одни и те же чувства, оба испытали радость триумфа.

– Я говорила вам, что моя мать была серьезно больна.

– Да.

– Так вот. Ей нужны были врачи, хороший уход и лекарства. Часто и надолго ее приходилось класть в больницу.

Конечно, ему это было известно. Каждый, кто за последние десять лет брал в руки журналы, знал о трагедии Фиби Спринг. И все же Филипп считал, что лучше ему услышать об этом из уст Адриенны, услышать ее рассказ, окрашенный ее чувствами.

– Что у нее находили?