Женская месть - Нора Робертс (2002)

Адриенна почувствовала, как панический страх овладевает всем ее телом, как страх пузырьками пронизывает ее, – это было отражением той безумной паники, которую она ощутила, когда Фиби в первый раз попала сюда. Она была уверена, что мама умрет на этой белой узкой постели в палате для хроников, окруженная чужими людьми. Когда мать заговорила, она произнесла всего одно слово – «Адриенна».

И с этой минуты наступила новая фаза жизни. Девушка делала все возможное, чтобы обеспечить Фиби самое лучшее лечение. Она даже написала письмо Абду с просьбой о помощи. Когда отец ей отказал, она нашла другой способ раздобыть деньги.

В институте Ричардсона тихим пациентам были отведены просторные палаты, элегантно меблированные, не хуже апартаментов в пятизвездочном дорогом отеле. Надзор был ненавязчивым, и обстановка ничуть не походила на то, что можно было увидеть в восточном крыле здания, где двери запирались на замки и засовы, а в окна были вставлены небьющиеся стекла и где год назад Фиби провела две злополучные недели своей жизни.

Адриенна застала мать сидящей у окна, ее рыжие волосы были только что вымыты и собраны на затылке. На ней было ярко-синее платье, а к вороту приколота брошь в форме золотой бабочки.

– Мама.

Фиби резко повернула голову. Лицо, которому она тщательно старалась придать выражение безмятежности и покоя на случай, если войдет няня, просветлело. Ей удалось с помощью той доли актерского мастерства, которую она сумела сохранить, скрыть отчаяние и широко раскрыть объятия дочери:

– Эдди!

– Ты выглядишь замечательно.

Адриенна крепко прижала к себе мать, вдыхая запах ее духов. На мгновение ей захотелось окунуться в материнские объятия, в тепло ее тела, снова стать ребенком. Девушка отстранилась, пытаясь скрыть свой внимательный, изучающий взгляд, – она рассматривала лицо матери.

– Я чувствую себя чудесно, особенно теперь, когда здесь ты. Я уже собрала вещи. – Фиби было трудно скрыть свою нервозность. – Ведь мы едем домой?

– Да.

«Это было правильное решение, – подумала Адриенна, гладя мать по щеке. – Так и следовало поступить».

– Хочешь с кем-нибудь проститься?

– Нет, я уже со всеми попрощалась. – Фиби протянула руку дочери. Ей хотелось как можно скорее уйти отсюда. Но она знала, что хорошая актриса должна уходить со сцены красиво, так же красиво, как и появляться. – Доктор Шредер, как мило с вашей стороны, что вы пришли. Я хочу поблагодарить вас за все.

– Берегите себя; это и будет выражением вашей благодарности. – Он крепко пожал руку пациентке. – Вы особенная женщина, Фиби. И дочь у вас необыкновенная. Она привезет вас на следующей неделе.

– На следующей неделе? – Рука Фиби, обнимавшая дочь, оцепенела и замерла.

– Ты будешь приезжать сюда на лечение, – мягко сказала Адриенна.

– Но жить я буду дома, да?

– Конечно. Я буду ездить с тобой, мама.

– Ладно. – Фиби расслабилась и улыбнулась. – Ну, мы готовы.

– Дай-ка мне твою сумку.

Адриенна подняла небольшой саквояж, а потом, чувствуя, что Фиби это необходимо, опять взяла мать за руку.

– Еще раз благодарю вас, доктор. Какой прекрасный день! – заговорила она снова, когда они уже шли к выходу. – Так приятно было видеть все эти распускающиеся деревья, когда я ехала сюда, и цветы.

Они вышли на солнечный свет и вдохнули ароматный воздух.

– Каждый раз, когда я бываю за городом, я думаю, как хорошо жить там. – Адриенна скользнула на заднее сиденье машины и села рядом с матерью. – А когда возвращаюсь в Нью-Йорк, то не могу понять, как можно жить в другом месте. Я полюбила этот город с первого дня.

– Селеста ждет нас? – спросила Фиби.

– Она сказала, что придет попозже. Репетирует новую пьесу.