Импульс - Кэтрин Коултер

— Это наш дражайший отчим Рафаэллы, Чарльз Уинстон Ратледж Третий. Что ты об этом думаешь, Меркел? Я вижу, ты потерял дар речи. Должен признаться, я сам был шокирован. Это вынуждает меня задуматься о Рафаэлле и о том, каковы могут быть мотивы ее поведения. Не сомневаюсь, что и тебя это тоже интересует. К тому же и наш Маркус теперь попадает под подозрение, не без того. Он ведь рядом с мисс Холланд, в ее постели, и, вне всякого сомнения, пользуется ее расположением и доверием. Короче, Маркус определенно замешан…

Меркел был потрясен. Это невероятно. Однако если поразмыслить… Он согласно кивнул и спросил:

— Я могу чем-нибудь помочь, мистер Джованни?

Доминик покачал головой:

— Нет, просто будь в боевой готовности, Меркел. Я ведь могу тебе доверять, не так ли?

— Мистер Джованни! Сэр!

— Не сомневаюсь. Ведь ты — мой человек, мое создание. Как сказал бы герой Шекспира: «Будь наготове, рук моих творенье!»

Париж

Апрель, 1990 год

Маркус держал ее руку. Рафаэлла спала, но он не хотел выпускать пальцы девушки. Кожа ее была нежной и бледной, но рука казалась сильной, а на лице застыло выражение покоя. Волосы были откинуты назад — позаботилась дежурная сестра. Рафаэлла немного осунулась, но это сейчас не имело значения. Она в порядке, слава Богу. Маркусу по-прежнему не верилось, что Рафаэлла, регулярно принимавшая противозачаточные пилюли, могла от него забеременеть. В будущем им придется быть более осторожными, ибо, как теперь выяснилось, его семя в ее чреве чувствует себя превосходно и всегда готово к оплодотворению.

В будущем?

Мысли о будущем не давали ему покоя. В эти дни он обнаружил, что все то безумие, которое определяло его существование последние два с половиной года, — бесконечная ложь; ненавистные поручения, сам Доминик!

Джованни с его изворотливостью и жестокостью, наконец, постоянная опасность — все это вдруг отодвинулось куда-то на задний план. Действительно, главным ему казалось теперь лишь их совместное с Рафаэллой будущее, а все остальное виделось преходящим и второстепенным.

Она разделит эти чувства. По крайней мере сделает шаг навстречу. Как только Рафаэлла придет в себя, он расскажет ей всю правду. Может быть, если он будет искренен, то и она ответит ему тем же. Решено — как только она откроет глаза, он сразу выложит ей все. Как глупо, что он не предъявил ей доказательств своего доверия прежде.

— У тебя невероятно серьезный вид. Насупился для разнообразия, что ли? Как делишки, Маркус О'Салливэн?

— Я устал, издерган и тощ, потому что не ел уже целую вечность… и дьявольски одинок. Но сексуально не озабочен. Это — в прошлом.

Рафаэлла улыбнулась и сжала его пальцы.

— Неужели? Интересно, надолго ли.

— Могу предположить, что до нашей свадьбы. — Он мечтательно прищурил глаза. — Но уж зато в первую брачную ночь я такое выдам, я так тебя распалю, что ты себя забудешь от вожделения.

Рафаэлла не ответила, лишь удивленно покосилась на него, как на сумасшедшего. Наконец она сказала:

— Столько событий, так много всего приключилось, и все это затрагивает меня — нас, — и все это так перепуталось! Я не знаю, что мне делать, Маркус.