— Да. Ты же меня знаешь, я профессионал. Если бы не могла распорядиться этим временем по своему усмотрению, я бы так и сказала, хоть ты и моя давняя подруга.

Мелдон бросила взгляд через плечо. Дорога, обрамленная двумя аккуратными рядами платанов, уходила вдаль: оживлял ее только одинокий велосипедист в берете, с чувством накручивающий педали.

— Перестань озираться, — бросала Делия. — Никто за нами не следит. В ином случае мы к этому моменту уже знали бы. Или думаешь, Джайлз Слэттери погонится за тобой замаскированный под французского велосипедиста?

— Можешь шутить, но ты и не представляешь, какими настырными бывают эти мерзкие penopfepbi.

— Ты говорила кому-нибудь, что мы едем во Францию?

— Только мистеру Фергюсону, своему адвокату. Я думаю, в этом нет ничего плохого, как считаешь?

— Если только он не проболтается каким-нибудь репортерам.

— Не проболтается, — с уверенностью кивнула Джессика. — Не такой это человек.

— А какой? Он собирается надавить на Ричи?

Фергюсон удивил Джессику в первый же ее визит в контору. «Уинторп, Уинторп и Джарвис» отказались представлять ее интересы, испытывая неприязнь к бракоразводным делам, и порекомендовали мистера Фергюсона из Королевского суда.

— У него репутация юриста, умеющего урегулировать такие дела, — проинформировал мистер Джарвис.

Низенький, коренастый Фергюсон радикально отличался от мрачного Джарвиса, и не только как юрист. Никаких серых брюк в полоску и черного пиджака. Вместо этого адвокат носил мятый серый костюм, знававший лучшие дни, имел пристрастие к броским галстукам и, по твердому убеждению Джессики, никогда не носил шляпу-котелок.

— Ушлый тип, — усмехнулась леди Мелдон. — Но абсолютно прямой и откровенный. Сказал, что разводов по обоюдному согласию не существует, хотя после войны и пытались провести соответствующую реформу. Политики ни за что не хотят идти на это. Слишком рискованно для стабильности семейной жизни. Поэтому должны быть основания.

— Например, адюльтер.

— Или моральная жестокость, или недопустимое поведение. На самом деле разве это не сродни адюльтеру? Или умопомешательство.

— Ты же говорила, что Ричи ненормальный.

— Так-то оно так, но ни один судья ни на секунду этого не признает. Потом, еще есть такая причина, как оставление супруга.

— Ну вот, ты же его оставила.

— Это не считается, если оставленный не захочет вчинять иск. А он не хочет.

— Есть еще что-нибудь?

— Изнасилование, содомия, скотоложство, — рассмеялась Джессика. — Можешь себе представить старого зануду Джарвиса, произносящего в моем присутствии такие слова?

— Ричи тебе изменял? Нарушал супружескую верность?

— Да.

— Тогда у тебя есть основания.

— Не такие, чтобы я могла их использовать!

Джессика наотрез отказалась представить мистеру Фергюсону какие-либо подробности этого дела.

— Говорят, никогда не лги своему адвокату и своему бухгалтеру. — Делия бросила на подругу быстрый проницательный взгляд.

— Я и не лгу. Просто говорю — да, он нарушал супружескую верность. И — нет, третье лицо я не могу назвать.

— Жаль. Конечно, любой судебный иск с твоей стороны, особенно такой, который может быть оспорен, тотчас выплеснулся бы на страницы газет. Так что если не хочешь видеть чье-то имя в бульварной прессе…

— Ричи знает, что я не стану впутывать ту женщину. Он остается в выигрыше. На мне весь позор за то, что его бросила, а он держит гордую позу оскорбленного достоинства. — Она потеребила нитку на перчатке. — Ох, и зачем я только за него вышла? Тео говорит… — Джессика бросила на Делию быстрый взгляд и сменила тему: — Божественная местность!

6