Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон (2010)

— А мама, случайно, не говорила тебе, кто был отцом Босуэлла?

— О да, говорила. Не догадываешься? Том Мелдон, свекор Джессики.

Это многое объясняет, ошалело подумала Делия, обмякая на стуле, такая же бледная, как подруга и Люциус.

Заговорила Джессика, неестественно спокойным голосом:

— Давайте это проясним. Ты хочешь сказать, что леди Солтфорд до замужества имела связь с Томом Мелдоном и, выходя за лорда Солтфорда, была уже беременна Босуэллом?

— Ну да, — подтвердила Фелисити. — Так что Босуэлл являлся также и сводным братом Ричи, Странно, не правда ли, что я вышла за Тео, а Джессика — за сводного брата Босуэлла? Все в семье, как говорится. Неудивительно, что Ричи с мамой всегда так хорошо ладили.

— Простите, я… — И Джессика пулей вылетела за дверь.

— Тебе плохо? — спросила Марджори. — Я принесла тебе желудочное средство.

Джессика стояла у окна, глядя на море.

— Все в порядке. Было глупо с моей стороны так реагировать. Какое имеет значение, чей Ричи сводный брат? Как там Делия? И что с Люциусом?

— О нем не волнуйся. Я надеюсь, когда он все хорошенько обдумает, то его утешит, что Босуэлл был психопатической личностью. Такие люди чрезвычайно опасны, хотя в жизни часто преуспевают и отличаются на войне. Фелисити и ее отец правы: придя с войны, он не остепенился бы, не нашел бы себя в мирной жизни.

— Да, — согласилась Джессика. — Но мне все равно жаль его, и мать, и лорда Солтфорда, который, как бы моя подруга им ни возмущалась, человек хороший. И Делию, если верить тому, что Фелисити так небрежно сболтнула насчет их матери. — Саму ее продирал озноб при мысли о леди Солтфорд.

— Это нелегко для них всех. Люциус между молотом и наковальней, это точно. Он влюблен в Делию, но убил ее сводного брата. Мучительная ситуация.

— А моя подруга будет терзаться, что вдруг, будучи родственницей убийцы, она в глубине души такая же. Или ее дети окажутся такими же, как Босуэлл. Я это к тому, что в Ричи тоже есть жестокая жилка.

— Бедный Люциус, кажется, завяз с Эльфридой, глупец.

— Мне очень интересно, что из всего этого было известно Беатриче Маласпине, — задумчиво проговорила Джессика. — Я имею в виду, о семье Делии. К примеру, та фотография со свадьбы Фелисити в страшной нижней комнате башни — в ней все сказано. Но как она могла узнать о Босуэлле, если даже Делия не знала?

— Это вновь выводит нас на журналистское заклинание: кто, что, где, когда, зачем и как. Кто такая Беатриче Маласпина? Что она замыслила? Где раздобыла информацию? Когда задумала сплести свою интригу? Как ей это удалось? И главное, зачем?

— Множество вопросов и маловато ответов. Уж скорее бы объявился этот кодицилл. Что, если он не отыщется, а время выйдет, и мы все уедем с «Виллы Данте», так и не найдя ответов?

7

Вскоре после рассвета Уайлд спустился в гостиную и взялся за краски. Это был единственный известный ему способ защититься от множества мыслей; стоило взять в руки кисть, как он отгораживался от мучительных проблем, впуская вместо них образы, формы и цвета. По сути, таким способом ему удавалось отключить поток мыслей, а во время минувшей ночи он и так надумался более чем достаточно.

Люциус работал над фигуркой Марджори стремясь придать зеленому одеянию, в которое ее облачил, более плавный и ниспадающий, готический вид. Свифт рисовалась ему в образе одной из тех готических статуй, что проступают из глубин средневековых соборов, удлиненными формами напоминая пришельцев из другого мира. Если убрать с ее лица морщины, что прорезали на нем время, отчаяние и заботы, и добраться до самой сути, то эту суть как раз и передадут как нельзя лучше строгие и сильные линии этих фигур.

После часа с лишним работы, удовлетворенный тем, что расположил каждую складку платья именно так, как хотел, он отложил кисть, энергично потянулся и зевнул.