Заложник любви - Терри Лоренс (1994)

Они продолжили ужинать уже молча, Ник смутно чувствовал за собой какую-то вину. И неловкость. И неудовлетворенность. И раздражение. Ему становилось все труднее и труднее выдерживать дистанцию, особенно когда она продолжала вот так ему улыбаться.

— Я не святой, — заявил он. — Окажись мы снова наедине, я за себя не ручаюсь. Но мне не хотелось бы, чтобы моя выдержка подвергалась такому испытанию.

Конни допила свой напиток, мятой салфеткой вытерла губы и живо вообразила себе, каким испытаниям мужчины, подобные Нику, подвергают себя. Нервное напряжение в ее теле спало, сменившись спокойствием. Она полной грудью вдыхала и выдыхала знойный воздух ночного острова. Ее соски щекотал черный шелк платья, в котором она была на приеме и которое вновь надела сегодня.

Ник живет двойной жизнью, размышляла Конни. И она сама хорошо знакома с двойной жизнью. Конни недоумевала, почему другие не замечают, как трогательно Ник цепляется за юношеские идеалы, которые, пожалуй, единственное его достояние, и никто не ценит идеалы так, как он. Окружающие видят, что он избегает людей, что он одинок, и они уверены, что именно поэтому он и нашел утешение в алкоголе.

Никто, кроме нее, не смог за вынужденным внешним прикрытием разглядеть человека, живущего внутри Ника. Конни осенило, что, наверное, это и есть любовь. Теплое чувство, шевельнувшееся у нее в сердце, подтвердило: да!

Большим пальцем Ник теребил в задумчивости свою нижнюю губу.

— Я знаю, что я на втором месте, — сказал он хрипло. — Но я согласен и на это. Пока.

Конни пожалела, что его руки не лежат по-прежнему на столе и она не может их коснуться, но предательский внутренний голосок прошептал ей, что она ведет себя, как дура.

В таком случае она ведет себя именно так с того момента, когда впервые пришла в британское посольство. Неожиданно все ее чувства и мысли вылились в простенькую формулировку: «Ник, так же, как и ее отец, тот человек, за которого стоит бороться».

На нее нахлынули воспоминания, и она принялась облекать их в слова:

— Когда-то я была упрямой девчонкой и спорила с отцом, если он мне что-либо запрещал. А потом…

Ник улыбнулся:

— Могу себе представить.

— Я бросала на землю теннисную ракетку, если проигрывала, — она покраснела, став от этого еще привлекательней. — Наверное, гормоны подросткового периода! Я втюрилась в своего тренера по теннису, а когда отец посадил меня на неделю под замок, я все-таки удрала на корт.

Она и тогда была такой же увлекающейся и лишенной благоразумия, решил Ник. Он откинулся на спинку сиденья, представив себе Конни сумасбродной, упрямой девчонкой, которая хотела все делать по-своему.

— Тебя поймали?

— Нет, поймали моего отца. Три человека в масках схватили его, когда он вылезал из машины. Он кричал мое имя. Он звал меня. Потом он понял, что это за люди и какая судьба ему уготована. И тогда он снова стал звать меня.

— Ты все это видела?

— Да, все случилось из-за меня и у меня на глазах.

Его рука с грохотом опустилась на стол. Плевать, что на него смотрят!

— В том, что творит кучка головорезов, нет твоей вины!

Конни уставилась в потолок.

— Размышляя о случившемся, я всегда прихожу к одной мысли: если бы он в тот момент не оказался там, если бы я не убежала на корты…

— Они могли схватить его где угодно! Ты же знаешь методы работы этих негодяев! Жалкие ублюдки! — он смял салфетку и, едва осознавая, что делает, сунул ее в нагрудный карман, затем фыркнул, потому что до него дошло, что салфетка — не носовой платок, и он вынул ее из кармана и отбросил в сторону.

Конни искренне рассмеялась, она решила, что весь этот фарс был разыгран специально для нее. Глупый Ник!

— Все в порядке, Ник! Я знаю, нелепо думать, что все это случилось из-за меня. Я не должна винить себя, тем более публично каяться.