— Спасибо на добром слове, папа, только этот специалист потерпел фиаско, поведя себя с пациентом так, как не подобает не только хорошему профессионалу, но и врачу вообще.

— Прекрати себя терзать, детка. Марк не твой пациент. Ты ищешь трагедию там, где ее нет. Полагаю, пора старому врачу высказать свое мнение молодому: ты должна четко уяснить себе, что не сделала ничего дурного. Ты просто вела себя как привлекательная женщина с привлекательным мужчиной, вот и все. Нет никакой причины для волнений и переживаний. Ну, ты согласна, что я прав?

— Не знаю, папа. Я в смятении. У меня желание покричать или разбить что-нибудь, чтобы выпустить пар. А потом неплохо бы забраться в постель и проспать следующие лет пять. Поеду-ка я домой и приму успокаивающую ванну.

— Что ж, это верное средство, поезжай. Да, и возьми с собой в ванную стаканчик вина и расслабься как следует.

— Я так и сделаю. — Она поднялась, подошла к шезлонгу и, наклонившись, чмокнула отца в щеку. — Спасибо, что выслушал, папа.

Генри лукаво подмигнул дочери.

— Надеюсь, ты как-нибудь познакомишь меня с этим неотразимым Марком Уильямсом, который произвел на тебя такое сокрушительное впечатление?

Тереза вздохнула.

— Ох, боюсь, вряд ли. Думаю, что в отличие от меня Марк и думать забыл о нашем поцелуе, едва только вышел за дверь. Спокойной ночи, папа. Пока, Купер.

Купер поднялся, но не пошел за Терезой, а лишь проводил ее взглядом, энергично виляя хвостом.

— Ну это едва ли, — пробормотал Генри, когда дочь ушла. — Согласен со мной, старина? — спросил он, обращаясь к Куперу.

Хозяин и пес обменялись понимающими взглядами.

Марк бросил карандаш, чертыхнулся и, оттолкнувшись от стола, поднялся и стал мерить шагами кабинет. Черт бы побрал все на свете! — с раздражением думал он. Он не может сосредоточиться на работе, потому что мысленно все время возвращается к встрече с Терезой Осборн. Да она просто с ума его свела. Тогда, у нее в кабинете, он повел себя как зеленый юнец, который не может совладать со своими инстинктами и украдкой срывает поцелуй где-нибудь в укромном уголке, чтобы после пожирать предмет своей страсти горящими глазами.

Он, тридцатишестилетний опытный мужчина, знавший немало женщин и испытавший и что такое страсть, и что такое блаженство, был просто потрясен тем простым, коротким поцелуем, который сорвал с губ доктора Терезы Осборн.

Что это? Чистой воды вожделение? Но он испытывал его десятки раз, и никогда оно не было таким мгновенным и таким всепоглощающим. Что-то в Терезе Осборн задело, зацепило его, не давало покоя. Это «что-то» терзало его как больной зуб и в то же время вызывало приятное волнение. Странные, незнакомые прежде чувства нахлынули на него, когда он прижимался губами к нежной, соблазнительной мягкости ее губ. Он до сих пор ощущал на своих губах тот сладкий нектар. Ради всего святого, что же с ним происходит?! Что сделала с ним Тереза Осборн?! Околдовала, что ли?!

Чертыхнувшись еще раз, Марк вскинул руку и посмотрел на часы. Пора заканчивать работу. Сейчас надо немного перекусить и отправляться в спортзал на тренировку. Зачем страдающему от стресса в течение часа в день обливаться потом на тренажерах, он понятия не имел. Но он обещал Терезе и не собирался нарушать свое слово.

Схватив пиджак со спинки кресла, он выключил лампу над чертежным столом и размашистым шагом направился к двери.

— Черт бы тебя побрал, Тереза Осборн! — пробормотал он, прежде чем выйти в коридор. Если так и дальше будет продолжаться, ты сведешь меня с ума, потому что я не могу думать ни о чем, кроме тебя.