Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

— Дорогой, я так сожалею! Я знаю, как ты переживаешь…

— Не надо, — пробормотал он. — Пожалуйста, Вэл, не надо.

Она отступила.

Голос его звучал хрипло.

— Я знаю, что ты сожалеешь. И я тоже сожалею. Но это не поможет.

Он резко повернулся и вышел.

Прошло три дня, четыре, пять. Кит по-прежнему избегал разговоров с Валентиной. Если она входила в артистическое фойе, он выходил оттуда. Если она шла навстречу ему по коридору, он коротко кивал и проходил мимо. Он стоял в глубине зала, когда она репетировала свои сцены, но стоило ей спуститься в зал, как он скрывался в кабинете помощника режиссера.

— Кит! — окликнула она однажды, поспешно войдя вслед за ним в маленький загроможденный вещами кабинет. — Можно мне поговорить с тобой?..

— Я не могу говорить, — отрывисто бросил он.

— Но…

— Валентина, мне нужно позвонить. Извини меня.

Оскорбленная и рассерженная, она вышла из кабинета.

Пичис, приехавшая в город за покупками, пригласила дочь на ленч в «Палм Корт». На фоне пальм в вестибюле отеля «Плаза» Валентина излила свое горе матери.

— Он обращается со мной, как с Иезавель! Он ведет себя так, будто я помогла убить ее.

— Нет, дорогая, не забывай, что его мучает чувство вины, оно накапливалось годами. Я уверена, что Синтия догадывалась, что Кит влюблен в тебя. Кто знает, что она могла сказать ему перед смертью, — пыталась утешить ее Пичис.

— О Боже.

— Дорогая, единственное, что ты можешь сделать, — дать ему время преодолеть все это. Со временем он придет в себя.

— Если только чувство вины не заставит его оттолкнуть меня, — с горечью сказала Валентина.

Однажды после долгого дня репетиций, когда Кит, полностью проигнорировав ее, похвалил всех остальных за их замечательное исполнение, Валентина почувствовала, что ее терпению пришел конец.

Она дождалась, когда он выйдет из театра, и, последовав за ним, окликнула его.

Если он и услышал ее, то не подал виду и шел все быстрее.

— Черт бы тебя побрал, Кит Ленард! — воскликнула она. Она догнала его и схватила за руку.

— Пусти.

Он вырвался и, проталкиваясь через толпу, свернул за угол и скрылся из виду. Она поняла, куда он направляется, — в квартиру, которую снимал в городе.

— Если он хочет играть таким образом… — пробормотала она, выбежала на дорогу и поймала такси.

Она стояла у дверей, ведущих в вестибюль его дома, когда подошел Кит. Он выглядел разгоряченным и сердитым.

— Мы должны поговорить, и я не уйду до тех пор, пока мы не поговорим, — твердо заявила она, подходя к нему.

— Нет, черт побери.

Она повысила голос:

— Я же сказала тебе, что не уйду до тех пор, пока мы не поговорим.

— Сэр? Все в порядке? — осведомился швейцар.

— Да, все в порядке! — с раздражением бросила Валентина, и Кит неохотно кивнул.

Они оба молчали, поднимаясь в лифте, а когда дверь открылась, Валентина готова была расплакаться. Кит мрачно пропустил ее вперед.

— Я приготовлю выпить, а потом ты можешь уйти, — отрывисто сказал он, направляясь к кухне.

— Не нужна мне твоя чертова выпивка! — закричала Валентина. — Я хочу поговорить с тобой. В чем дело, Кит?

— Я… — Кит сдался и опустился на софу, закрыв лицо руками.

— Кит, — она села рядом с ним.

— Это ужасно, Вэл… ужасно. Я причинил ей зло, я причинил зло тебе. Я выжидал и ничего не делал, а потом она умерла, предоставив мне полную свободу.

— Что?

— Она сказала, ее чувство собственного достоинства… — его тело затряслось от беззвучных рыданий.

Она протянула руку, чтобы коснуться его, заключить в свои объятия, но удержалась, боясь, что он снова отвергнет ее.