Голубые Орхидеи - Джулия Фэнтон (1995)

Онемевшими пальцами он взял цветок. На какую-то секунду ее рука коснулась его. Вся водка, которую он выпил в этот день, взволновалась в его венах, превращая этот магический момент в чудо. Никогда он не видел такой красивой балерины и не переживал такой потрясающей минуты.

— Меня зовут Юлия, — сказала она, улыбаясь.

Даже ее манящая улыбка казалась таинственной. С тюлевым цветком в руках Михаил вдохнул мускусный аромат ее тела и влюбился.

ГЛАВА 14

Юлия Попова кутала свои изящные плечи в элегантную белую шубку, пока Михаил ловил такси. Она искоса поглядывала на красивого молодого офицера, которого подцепила сегодня вечером, и размышляла, хорош ли он будет в постели? Как же его зовут? Михаил, как там?.. Ах да, Сандовский.

Юлия была сердита на своего постоянного любовника, влиятельного человека, сделавшего ей множество подарков, включая шубу, которая сейчас на ней, и трехкомнатную квартиру. «Медведище» — вот как она называла его из-за огромного живота и рычаний, которые он издавал в постели. Во всяком случае Медведище пренебрегал ею уже три недели, она подозревала, что он волочился за кем-то еще.

Юлия сердилась. Пусть Медведище поломает голову над тем, где она провела сегодня вечер. Следует ему показать, что она не хорошенькая куколка, которую можно держать на полке и время от времени развлекаться.

— Куда поедем? — спросил Михаил, подсаживая ее в такси и прикасаясь к ней столь бережно, будто она была такой же хрупкой, как яйцо Фаберже.

Одарив его своей прелестной улыбкой, она сказала:

— Я знаю вечерний ресторан, он называется «Волга», там подают грузинские блюда и обслуживают высокопоставленных людей.

Он молча смотрел на нее, и глаза выражали страстное желание.

Смех Юлии струился серебром. Ей нравилось, когда мужчины смотрели на нее такими щенячьими глазами. Это давало ощущение власти, не сравнимое ни с чем остальным. А балерина должна пользоваться своей властью, пока это возможно. Большинству танцовщиц от семнадцати до девятнадцати лет. Балерина заканчивает профессиональную карьеру в возрасте двадцати семи или двадцати восьми лет… иногда тридцати, если очень повезет.

— Давайте поедем, вам понравится, — настаивала она, прижимаясь к нему. — К тому же там замечательная певица — моя подруга.

Ресторан, находившийся на улице Горького, был маленьким, тесным и прокуренным, столики сдвинуты вместе и освещены свечами. Это один из самых дорогих московских ресторанов. Воздух пропитан запахом горящего воска, жареного мяса, крепких духов и лосьонов постоянных клиентов, в основном высокопоставленных особ и их любовниц или жен. Михаил глубоко вдыхал неожиданно эротический запах.

Юлия сказала, что хочет есть: «Умираю от голода!», и они заказали несколько пикантных блюд грузинской кухни, разнообразные кебабы, зажаренные на углях, и хинкали — мясо, запеченное в тесте. Юлия пила «Гурджиани», а Михаил продолжал наливать себе водку «Юбилейную», очень хорошего качества. Он не знал, сколько уже выпил, но, как большинство русских, имел огромную пропускную способность.

Юлия что-то щебетала об интригах в балетной группе, и Михаил сказал ей, что его мать тоже когда-то танцевала.

— Она была очень красивая? — поинтересовалась Юлия.

— О, очень. Или она мне казалась такой.

— Такая же красивая, как я?

Михаил вспыхнул.

— Вы самая восхитительная.

— Вы тоже красивый, — сказала Юлия, одарив его обжигающим взглядом и затем опустив глаза.

Под гром аплодисментов на маленькую сцену вышла певица, женщина лет тридцати пяти, со светлыми волосами и большим бюстом.

— Софья здесь почти королева, — прошептала Юлия, — без нее ресторан ничего бы не стоил.

Голос ее походил на прозрачную дымку и обладал таким магнетизмом, что даже самые пьяные и веселые гуляки притихли и слушали как зачарованные. Она исполнила несколько баллад на французском, немецком и русском языках.