Влечения - Юна-Мари Паркер (1999)

— Привет, малыш! — проговорил он, обняв дочь.

Невозможно было передать всю радость и облегчение, которые испытала Дженни, увидев приехавшего наконец отца. На дворе было уже десять утра. Они с Анжелой сидели здесь с семи, охраняя покой Саймона, который так до сих пор и не очнулся. Все эти три часа мать и дочь практически не обменялись ни словечком. Каждая была погружена в тягостное молчание, самостоятельно справляясь с сомнениями и страхами. Саймон лежал перед ними бледный и неподвижный. И если бы не чувствительные медицинские приборы, регистрировавшие жизнедеятельность его организма, можно было подумать, что он уже умер. Мать и дочь испытывали разные чувства. Если Анжела терзалась страхом, что ее любимый сын может так и не прийти в себя, то Дженни было немного стыдно в глубине души за то, что она все никак не могла заставить себя по-настоящему испугаться за жизнь брата.

— Ну как он? — шепотом спросил сэр Эдвард, взглянув на юношу, которому однажды предстояло унаследовать его титул и половину его состояния.

— Без изменений, — сухо ответила Анжела.

Дженни заметила, что родители даже не поздоровались друг с другом. «Впрочем, сейчас это уже не имеет значения», — решила она про себя.

— Что врачи?

Анжела как-то неопределенно повела плечами. Впервые в жизни она выглядела абсолютно беспомощной.

— У него разрыв селезенки, повреждены почки, очень серьезная травма позвоночника и сильнейшее сотрясение мозга. Со вчерашнего дня он ни разу не приходил в сознание.

Сэр Эдвард поцокал языком:

— Да, неважно…

— Неважно, — эхом отозвалась Анжела, судорожно сцепив в замок свои тонкие пальцы, на которых сегодня не было ни одного перстня.

Дженни с затаенным любопытством наблюдала за матерью. Интересно, она хоть раз за все эти годы давала волю своим чувствам? Проронила ли хоть слезинку, когда узнала, что ее муж завел роман с их воспитательницей? Плакала ли после того, как выгнала его из Пинкни-Хаус и потребовала развода? И вообще рыдала ли она хотя бы однажды в течение всех этих лет, что она являлась единоличной хозяйкой красивого дома, имея возле себя лишь сына и время от времени дочь? Прекрасно зная при этом, что сэр Эдвард живет на другом конце земного шара полноценной жизнью, принимая ласки своих часто менявшихся любовниц?

— Ты-то как, Дженни Рен? — услышала она отцовский вопрос, выведший ее из состояния задумчивости. Дженни Рен… В последний раз он так назвал ее, когда она была еще ребенком. Дженни стало неловко. Она перехватила холодный взгляд матери. Та явно не могла понять, как сэр Эдвард посмел справляться о самочувствии у здоровой Дженни, когда его сын лежит при смерти прямо перед ними.

— У меня все хорошо, папа, — вымученно улыбнувшись, отозвалась Дженни.

— Почему бы тебе не поехать домой и не отдохнуть? Мы с твоей матерью останемся здесь. У тебя очень усталый вид, дорогая.

Дженни опасливо оглянулась на мать, пытаясь догадаться, что она думает по этому поводу.

— Иди, иди, ты тут все равно не нужна сейчас. — Сэр Эдвард обнял ее за плечи и проводил к двери. — Езжай домой и поспи пару часиков. Вечером увидимся.

— Но ты ведь тоже устал после перелета… — пролепетала Дженни.

— В отличие от тебя я в самолете спал.

Дженни все еще мялась у двери.

— Ты остановишься в Пинкни?

Даже не взглянув на бывшую жену, сэр Эдвард твердо сказал:

— Разумеется.

Дженни улыбнулась и скрылась за дверью. Приближаясь к стоянке, на которой она оставила свою синюю малолитражку, она увидела роскошный лимузин, припаркованный у самого входа в больницу. Шофер сидел на своем месте и читал газету. «Так вот на чем папа добрался сюда из аэропорта», — подумала Дженни. Она точно знала, что это папина машина. Эдвард все в жизни делал красиво. Даже сейчас, когда он приехал к сыну в больницу, было сразу видно, что приехал миллионер.

Вернувшись в Пинкни, Дженни передала Питерсу, что отец прилетел и остановится у них.