Никто мне не верит - Молли Катс (1996)

— Вижу. Поэтому я начал мысленно перебирать все то, что знал о твоей жизни, пытаясь вытряхнуть из памяти какие-нибудь кусочки, которые могли вызвать подозрение. Всевозможные кусочки — а не только те, которые подходили к моим предположениям. И знаешь, что все время всплывало? Тот глупый разговор в гимнастическом зале. Когда я пришел, чтобы отдать тебе статистические данные для пробного показа. Вейл все время разглагольствовала о малых весах, но я знал, что она — опытный атлет. Она надевала кольца на штангу внутренней стороной наружу, как это делают тяжелоатлеты. Они любят видеть на них цифры. Это воодушевляет их. Она говорила так же, как они. Она употребляла слова, которые можно услышать только от профессионалов. И она не выглядела как преподаватель простых оздоровительных упражнений. Ты видела ее мускулатуру? Она сильна, как лев.

Он посигналил и обогнал медленно ползущую «Хонду».

— Тогда я забыл об этом. Но потом я начал задумываться над тем, почему человек скрывает свой опыт. И я подумал, что, может быть, он делает это, если хочет скрыть какие-то другие секреты.

Я проверил ее файл в клубе «Брум» и узнал, что она недавно приехала из Лос-Анджелеса. Тогда я начал копать дальше. Я был прав — она работала там в двух гимнастических залах. С ней было не все в порядке — ее трижды помещали в больницу для душевнобольных. Но главное, что настораживало, — это время ее переезда. Грег знакомится с тобой в Лос-Анджелесе, начинает встречаться с тобой, старается сделать так, чтобы никто не узнал, что он живет здесь. Вейл переезжает сюда, пробирается как червяк на твое шоу и в твою жизнь. Грег умирает, а кто-то подхватывает эстафету.

Майк посмотрел на нее:

— За этот период в твоей жизни не появилось больше никаких новых людей. Никого, кроме меня.

Линн уже в который раз почувствовала резкую вспышку стыда.

— Я очень виновата…

— Ничего страшного.

Спустя минуту Линн сказала:

— Элизабет всегда была так добра ко мне. Поддерживала и жалела.

— Она ждала.

— Ждала Грега. Она сказала мне, что он собирался вернуться к ней. У них были серьезные отношения?

Майк покачал головой:

— Не более искренние, чем все остальные его связи. Но к тому времени, когда она закончила их анализировать, он стал любовью всей ее жизни. Я так думаю.

— Поэтому вопросы, которые ты задавал Мэри…

— Я должен был узнать о патологических изменениях в психике жертвы, о ревности, одержимости и маниакальных идеях. Я проверял свое предположение. Мы знаем жертв нападения, которые испытывают неподходящие для данной ситуации чувства к тем, кто напал на них. Это временное явление, на тот срок, пока мозг пытается подогнать незнакомый ему опыт под привычные рамки. И тогда я подумал о том, что будет, если жертва сама страдает склонностью к психическим отклонениям? Может тогда эти чувства перестают быть временными? И я подумал, что такое могло случиться с Вейл. А ты стала для нее ненавистной соперницей. Она хотела измучить тебя и уничтожить.

Они молчали, пока Майк заезжал на стоянку и искал место для машины.

— Она действительно собиралась убить меня, — сказала Линн, потирая кровоподтеки на груди, там, где ремни врезались ей в кожу.

— Возможно, она приблизилась к этому вплотную, если бы не этот шланг, который висел в сауне: мне он нужен был, чтобы застать ее врасплох, на тот случай, если у нее было какое-то оружие. Я как раз собирался открыть дверь и накинуть его на нее, но она сама избавила меня от лишних неприятностей.

— Ты слышал, что она говорила мне?

— Не очень много. Я забрался туда незадолго до этого.

Он отвернулся и посмотрел в окно, и Линн подумала, что он высматривает свободное место. Но когда он снова обернулся к ней, его глаза были красными и влажными. Он взял ее руку и сжал ее.

* * *

— Теперь ты можешь переехать обратно в свою квартиру, — сказал Майк. — Должно быть, это приятное ощущение.