Ча-ча-ча - Джейн Хеллер (1996)

Быстро! Шутку! Надо пошутить! Не дай ситуации сломить тебя. Отвлекись, чтобы не чувствовать боли и унижения. Представь, что ты проходишь осмотр у гинеколога. Скорее! Шутку!

— Э-э, офицер Дэнси, — сказала я, наклоняясь и давая ей возможность залезть рукой в перчатке в одну из полостей моего тела. — Восьмидесятилетняя старушенция пошла к гинекологу и обнаружила, что беременна. Она тут же звонит своему мужу по телефону и говорит: «Ты, старый козел. Я от тебя забеременела». Муж некоторое время молчит, а потом отвечает: «А кто это звонит?»

Офицер Дэнси даже не улыбнулась.

— Все, — сказала она. — Можете одеваться.

Офицер Дэнси отвела меня назад, в кабинет детектива Корзини. Там меня вновь начали спрашивать о том кокаине, который обнаружили в моем холодильнике, и о том, следы которого были на письменном столе Мелани. Я отказалась отвечать на вопросы и думала о том, когда же появится Кулли с моим адвокатом.

В полночь я перестала думать и об этом. Но в тот момент, когда меня собрались вести вниз, где находились женские камеры и где, по словам детектива Корзини, я должна была провести эту ночь, появились Луис Обермейер, завсегдатай клуба Грасси Глен, и моя мама. Вид у них обоих был страшно усталый. В участок их привез Кулли.

— Как я благодарна вам за то, что вы приехали, — сказала я мистеру Обермейеру, горячо пожимая его руку. Не помню, чтобы раньше я так радовалась при встрече с кем бы то ни было. Я встречалась с Обермейером только один раз, когда мне было тринадцать лет. Это было на Бат Мицва[60] его дочери Бетси. Но я сразу узнала его, так как его фотографии часто появлялись в «Нью-Йорк Таймс», в разделе, посвященном бизнесу. Он был высокого роста, с большим брюшком, которое не пытался скрывать, и сильно вьющимися седыми волосами, которые Сэнди называл «еврейским афро». Его противники частенько называли его Людоед Обжирмейер из-за его сварливого характера и грубоватых манер. Но сейчас мне было наплевать на его манеры. Лишь бы он вытащил меня из тюрьмы. — Прошу прощения, что вам пришлось приехать сюда в такой поздний час, мистер Обермейер, — извинилась я. — Я очень ценю это.

— Да, черт побери, поздновато. Я устал и хочу домой, — произнес он после того, как отрыгнул воздух.

Я обняла Кулли и чмокнула маму. Нет, я не забыла того, что произошло сегодня вечером, но сейчас мои мысли были заняты более важными Вещами, чем ее любовные похождения.

— Где офицер, который произвел арест? — рявкнул Обермейер.

— Я здесь, — ответил детектив Корзини. Он пригладил волосы рукой и начал полировать ногти о брючину.

— Почему, черт побери, вы считаете, что можете обыскивать дом этой женщины, не имея ордера на обыск?

— А кто говорит, что ее дом обыскивали? — нахально парировал Корзини.

— Этот молодой человек, который присутствует здесь, — сказала мистер Обермейер, кивнув в сторону Кулли. — Он сказал, что вы с вашим напарником устроили настоящий обыск.

— Правильно. Так все и было, — встряла я в разговор.

— Заткнись, Элисон. Не говори им ничего, — зашипел на меня адвокат. — Заткни свою глотку и не высовывайся, пока я не разрешу тебе.

Да, его тюремные замашки описывать явно не стоило.

— Мы не делали обыск, — сказал Корзини. — Нам просто не пришлось его делать. Мисс Кофф добровольно впустила нас в дом и так же добровольно открыла дверь своего холодильника. Кокаин лежал на самом виду. Нам вовсе не пришлось его искать.

— Вздор, — сказал Обермейер. — Она открыла холодильник не добровольно. Вы обманом вынудили ее сделать это.

— Точно! — воскликнула я. — Детектив Корзини притворился, что ему захотелось молока, поэтому…

— Я, кажется, велел тебе заткнуться, Элисон, — снова зашипел мистер Обермейер.

— Простите, — прошептала я.