Ча-ча-ча - Джейн Хеллер (1996)

— Думаешь, мы с тобой еще увидимся?

— Конечно увидитесь, — раздался голос Бетани. Ни я, ни Джулия не слышали, как она вошла. На Бетани были галифе, ботинки для верховой езды и белая блузка, расстегнутая до пупа. Ее белые волосы были зачесаны назад и стянуты вызывающей красной лентой. Наряд был неофициальный. Она собралась на встречу в Охотничий клуб.

— Привет, Бетани, — сказала я. — Пришла поговорить с тобой.

— Вижу. Элисон, видок у тебя неважный. Перешла на неочищенный кокаин?

Так, значит, Бетани решила покуражиться. Хорошо, можно поддержать эту игру.

— Нет, Бетани. Кокаин здесь ни при чем. Все дело в грязной газете. Этот местный листок туалетной бумаги продолжает печатать статьи, обвиняющие меня в убийстве Мелани Молоуни. Ты об этом ничего не знаешь?

Она пожала плечами.

— Мы получаем информацию от полиции. Что я еще могу тебе сказать?

— Это дерьмо собачье. — Потом, подумав о пристрастии Бетани к лошадям, я сказала: — Или, лучше сказать, лошадиный навоз?

— Элисон, говори по делу.

— Дело в том, что ты изо всех сил пытаешься достать меня с тех пор, как узнала о моей работе у неустрашимой Мелани Молоуни, написавшей книгу о твоем папочке.

— Глупости.

— Глупости ли? Джулия, помнишь, как Бетани собрала всех в кабинете и сказала, что выпорет нас хлыстом, если мы не будем держаться подальше от Мелани?

— Да, помню, Кофф. Но какое это имеет отношение к убийству?

— Угадай, кто уволил меня, когда стало известно о моей работе горничной у Мелани? И угадай, кто сказал, что вновь возьмет меня на работу, если я расскажу то, что узнала из книги об Элистере Даунзе?

— Я этого не делала, — сказала Бетани.

— Не пытайся отрицать. Ты сказала, что возьмешь меня обратно в газету и будешь платить вдвое больше, если я отдам тебе рукопись или расскажу, что там написано. Ты сгорала от желания узнать, что написала Мелани о твоем любимом престарелом папочке, и думала, что я смогу тебе помочь в этом.

— Ты, наверное, как говорят, действительно на игле, — фыркнула Бетани. — В твоих словах нет ни капли здравого смысла. А теперь, если вы не возражаете, я займусь газетной простыней. — Она оттолкнула меня и прошла к своему письменному столу.

— Газетной простыней? — сказала я. Мне не хотелось отступать. — Не смеши меня. Единственные простыни, в которых ты разбираешься, это те, на которых ты спишь чуть ли не со всеми женатыми мужиками нашего города.

— Ну, знаешь, ты, ты…

— Эй, вы обе, полегче, — встряла Джулия. — Ведите себя как взрослые люди, хорошо?

— К вопросу о спанье, — произнесла Бетани, выпячивая губу и приближая ко мне свое лицо. — Как там твоя мамочка, Элисон? Все еще сохнет по моему отцу?

— Твоя мать знает Элистера? — спросила Джулия.

— Да, они много лет знают друг друга, и это сводит Бетани с ума, — ответила я. — Ей бы хотелось, чтобы папочка принадлежал только своей дочурке.

— Не слушай ее, Джулия, — сказала Бетани. — Она не в своем уме.

— Простыни. Не в своем уме. Бетани, тебе когда-нибудь говорили, что в твоей голове только одна извилина?

— Когда вы это прекратите? — не выдержала Джулия. — Кофф, ради Бога, перестань. Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, но в этом нет вины Бетани.

— Джулия, а что с тобой? — Меня поразило то, что она вступилась за Бетани. Она всегда, так же как и я, недолюбливала дочь Элистера.

— С ней ничего, — ответила Бетани. — Просто у нее в жилах течет кровь, а не вода, и мы с ней теперь почти что родственники.

— Джулия, о чем это она там бормочет? — спросила я.

— О папочке. Вот о чем, — ответила Бетани. — Элисон, а разве Джулия не говорила тебе? Они с папочкой встречаются.

Я уставилась на Джулию, которая не могла смотреть мне в глаза.

— Это правда? — спросила я ее. — Элистер и есть тот мужчина, о котором ты так не хотела мне рассказывать?

Джулия кивнула.