Ча-ча-ча - Джейн Хеллер (1996)

— Эй, Сонни, девочка моя, — проговорил Кулли слабым голосом, открыв глаза.

— Привет, — прошептала я. — Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно. А ты? Ты столько гребла.

— Да, но подумай, какими большими станут мои груди после этого! От гребли развиваются мышцы грудной клетки.

Он улыбнулся.

— Мне нравятся твои груди, и я не хочу, чтобы они развивались.

— Спасибо. Мне твои тоже нравятся.

Тут я вспомнила, что мы не одни, и покраснела. За зеленой занавеской лежал сосед Кулли по палате.

Я отогнула штору и украдкой взглянула на этого мужчину. Он крепко спал, но я тут же узнала его.

— Кулли! — зашептала я. — Ты ни за что не угадаешь, кто твой сосед по палате.

— Ты права, — сказал он. — И кто это?

— Доктор Вейнблатт. Психоаналитик Сэнди.

Что доктор Вейнблатт делал в госпитале Нью Хэйвена, подумала я. Потом я вспомнила, что у него дача в Гилфорде, и, возможно, с ним что-то случилось во время отдыха там.

— Что с доктором Вейнблаттом? — спросила я у одной из медсестер.

— Один из пациентов пытался убить его, — ответила она. — Он бросил в окно его спальни бутылку с «коктейлем Молотова»[71].

— Он сильно пострадал? — Я никогда не считала доктора Вейнблатта опытным психоаналитиком (ради всего святого, взгляните на Сэнди), но никогда не желала ему ничего плохого.

— Нет. Только несколько порезов и синяков. Но он впал после этого в глубокую депрессию, которая вызывает у нас опасения. Он говорит, что чувствует себя неудачником, обманщиком и самозванцем. Его переведут в психиатрическое отделение, как только там освободится койка.

— Это так печально. — Это действительно было так. Каждый время от времени чувствовал себя неудачником, обманщиком и самозванцем. Одно из этих чувств я совсем недавно пережила сама.

Я на цыпочках вернулась в палату Кулли.

— Думаю, я пойду, — тихо сказала я, целуя кончик его носа. — Ты, наверное, очень устал.

— Да. Извини.

— Не надо извиняться. Просто отдохни.

— Сонни?

— Да?

— «Марлоу» больше нет? — Его глаза наполнились слезами.

— Да, шхуна утонула, — ответила я. — Но это не значит, что ее больше нет. Помнишь, ты ведь оставил там сигнальный буй? Береговая охрана поможет нам найти ее. А, может быть они уже ее нашли.

Лицо его просветлело.

— Я совсем забыл об этом буе. Возможно, это дает нам надежду.

— Никаких «возможно». Точно дает. А теперь ложись спать. Я приеду утром и отвезу тебя домой.

— Домой? — Он опять помрачнел.

— Да. Ко мне домой. У меня же пока еще есть дом.

— Надеюсь, — пробормотал он.

— Эй, выше нос, — сказала я, испугавшись, что Кулли тоже впадет в депрессию и его переведут в психиатрическое отделение, как и доктора Вейнблатта. — Особняк Маплбарк не так уж и плох, если к нему привыкнуть. — Конечно, было бы не очень хорошо, если Кулли привыкнет к нему сейчас, когда банк в любую минуту может лишить меня права собственности. — Давай взглянем на ситуацию с другой стороны. Мы не утонули в проливе Лонг Айленд. Мы живы. Мы не лишились ни одной из частей тела. У нас достаточно доказательств, чтобы засадить Бетани за решетку до конца ее дней. Теперь начинаются хорошие времена. Мы будем любить друг друга, помогать друг другу и наблюдать за тем, как маленькая мисс Даунз получает по заслугам. Я не вижу поводов для депрессии.

Я оставила Кулли и спустилась в вестибюль, где принялась ждать маму. Я позвонила ей с катера береговой охраны, когда поняла, что у меня нет при себе ни цента. Все мои деньги и кредитные карточки утонули вместе со шхуной.

— Дорогая, ты в порядке? — спросила она меня по телефону.

— Конечно, мам. Кулли сломал ногу, но беспокоиться нечего.

— Не о чем беспокоиться.

— Правильно. Ты приедешь в больницу Нью Хэйвена? Мне неприятно втягивать тебя во все это, но мне нужны деньги и во что переодеться. Что-нибудь теплое.

— Мы скоро будем.

— Кто это «мы»?