Ча-ча-ча - Джейн Хеллер (1996)

— Вы опоздали, — произнесла женщина, которая открыла дверь. На ней был велюровый спортивный костюм черного цвета и черные туфли-шпильки, украшенные маленькими золотыми бантиками. Роста она была невысокого и отличалась болезненной худобой. Ее длинные, до плеч, волосы были платинового цвета и, глядя на них, можно было предположить, что они ненатуральные. Гладкое белое лицо претерпело столько подтяжек и пластических операций, что своим видом напоминало турецкие конфеты из сахара и молока, которые мама привозила мне из Атлантик Сити. Единственное, что на этом лице имело цвет, были накрашенные синей тушью глаза и подведенные темно-красной помадой губы. Сколько же ей лет? Определить это было совершенно невозможно. Она стояла в дверном проеме, уперев руки в свои тощие бедра, и ее лицо имело такое же выражение, какое было у моей мамы, когда я делала грамматическую ошибку.

— Вам было назначено на половину четвертого, — произнесла она голосом Бетти Буп[30].

— Я была здесь в три пятнадцать, — запротестовала я, стоя на пороге дома Мелани и дрожа от порывистого ветра.

— Да, но вам было назначено на три тридцать. Не на три пятнадцать. Не на три тридцать пять. На три тридцать. Я требую пунктуальности. Поэтому-то мои домработницы и получают по двадцать пять долларов в час, тогда как все остальные зарабатывают не более пятнадцати.

Я кивнула в ответ, так как слишком замерзла, чтобы говорить.

— Входите, — наконец сказала она.

Я собралась было зайти в дом, когда она предостерегающе подняла руку.

— Не через эту дверь. Через служебную, — сказала она, указывая на заднюю часть дома.

Я поплотнее запахнула свое пальто и приготовилась провести еще несколько минут на пробирающем до костей ветру. Я непрерывно сыпала проклятьями на всем пути вокруг дома. Я проклинала Мелани за ее жестокие игры со мной, проклинала Сэнди за то, что ушел от меня к Сюзи, проклинала экономику за то, что так трудно стало зарабатывать на жизнь. Я проклинала мою мать, так как она не относилась к тому типу родителей, у которых всегда можно найти прибежище. Еще я проклинала отца за то, что он умер слишком рано, чем сломал мне жизнь, проклинала Дженет Клейборн, которая до сих пор не продала мой дом. Я даже проклинала штат Коннектикут за его отвратительную погоду. Когда я дошла до служебного входа в дом Мелани, мне вдруг вспомнился Кулли Харрингтон и то, как я заставила его воспользоваться моим служебным входом. После этого я стала проклинать себя за такое высокомерие. Не плюй в колодец, пробормотала я.

Мелани провела меня в кухню. Это было сверкающее, отделанное деревом помещение, оборудованное по последнему слову техники. Повсюду были мраморные стойки, белый кафель на полу и великолепные кухонные приборы. На центральной стойке располагался гриль фирмы «Джен-Эйр» и разделочный столик. В углу стоял небольшой круглый столик и несколько маленьких плетеных стульев с хромированной отделкой.

— Сядьте там, — сказала Мелани, показывая на один из этих стульев.

Она не предложила мне снять пальто и шапку, поэтому они остались на мне. Шапкой мне очень хотелось прикрыть свой нос: от Мелани исходил такой сильный запах духов (я сразу же узнала «Джорджио» — самый модный запах в этом году), что едва не потеряла сознание.

— Как вы уже заметили, мне нравится, чтобы в моем доме все сияло, — сказала она, указывая на белоснежный, без единого пятнышка пол у нас под ногами. — Девушка, которая работала до вас, мыла пол два раза в день.

Девушка, которая работала до вас. Интересно, как я смогу вынести эту женщину?

— В этом нет большой проблемы, — сказала я. Раз уж я зашла так далеко, не было смысла поворачивать назад.

— Расскажите мне о себе, — потребовала она. — Вы местная или живете в Джессапе?

Джессап был небольшим городком к северо-западу от Лэйтона. В нем жили преимущественно «синие воротнички». Большинство лэйтонской прислуги обитало именно там.