Ча-ча-ча - Джейн Хеллер (1996)

Но я так устала, что не ответила ни на один звонок, а направилась в ванную. Сыпь на лице, шее и животе немного спала, но, на всякий случай, я прижгла ее раствором каламина. Я выглядела как тряпичная кукла в крапинку, но кому какое было до этого дело? Я не собиралась в ближайшее время выходить из дому, а кто может захотеть приехать ко мне?

Около половины восьмого я решила разогреть в микроволновке готовое диетическое постное блюдо, но у меня не хватило сил даже на это. Вместо этого я расположила свое тело в крапинку в кресле напротив камина и уставилась в потолок. Просидев в такой позе около получаса, я услышала звонок в дверь. Решив, что это детектив Корзини, моя мама или кто-то из газетчиков, расположившихся лагерем на лужайке перед моим домом, я решила не отвечать. Кто бы там ни был, он должен понять намек и уйти, подумала я.

Но я неправильно подумала. Звонок все звонил и звонил, пока я настолько вышла из себя, что решила пойти и посмотреть, кто это там такой настырный.

— Кушать подано, — сказал настырный, когда я открыла дверь.

— Кулли! — Мне одновременно пришлось испытать и радость, и испуг. Я была очень рада, что он пришел, но то, что тело мое покрывали ярко-малиновые пятна от каламина, повергало меня в смертельный ужас. — Что ты здесь делаешь? — спросила я, поплотнее запахивая халат. — И как ты смог пробраться мимо тех акул снаружи?

— Это было нелегко, — рассмеялся он. — Но я же моряк, ты об этом не забыла? Я привык плавать в водах, где акулы кишмя кишат. Я приехал, как только услышал обо всем этом кошмаре.

— Но тебе следовало сперва позвонить. Я хочу сказать — посмотри на меня.

— Ты прекрасна.

— Да, конечно.

— Ты прекрасна. Можно войти? Блюдо остывает.

— А что там?

— Обед. Я решил, что тебе не хватает немного еды и дружеского участия. Последние несколько часов были для тебя совсем не сахарными. Сонни, я обо всем услышал по радио.

— Да, совсем не сахарными, — тихо промолвила я. Я была так тронута заботой Кулли, что бросилась к нему на шею и поцеловала. И плевать на этот каламин. Похоже, он его даже не заметил. — Кулли, ты действительно очень особенный. Я никогда этого не забуду, поверь мне.

— Не стоит благодарности. А теперь, женщина, веди меня на кухню. Я умираю от голода.

Кулли прошел за мной на кухню и поставил на плиту огромную кастрюлю.

— Через минуту это разогреется, — сказал он, снимая лыжную куртку.

На нем был надет темно-зеленый свитер, белая водолазка, все те же голубые джинсы и туристские ботинки. Его щеки и нос покраснели от холодного вечернего февральского воздуха.

Это человека я могу любить, неожиданно пришло мне в голову. И тут я почувствовала, что мои щеки тоже покраснели. Прошедшие несколько недель заставили меня испытать новые, сильные чувства — страха, потери, ярости. Но любовь? Это несколько преждевременно, не так ли? При первой встрече Кулли мне очень не понравился. Как эта неприязнь могла перерасти в любовь? Эта мысль вызвала во мне внутреннее неудобство, я не знала, что с этим делать. Но и отмахнуться от этого тоже было нельзя.

— Пахнет вкусно. Что это такое? — спросила я, обнимая Кулли за бедра, пока он помешивал в кастрюле.

— Дневной улов — цыплов. Поняла?

— Очень смешно.

— В чем дело? Думаешь, только ты умеешь придумывать шутки? — Кулли поцеловал кончик моего носа.

— Когда же, ради всего святого, ты успел приготовить плов из цыпленка? Тебя же не было весь день.

— А я его и не готовил. Я его купил.

— Где?

— У Арни. Ты знаешь, это забегаловка в бухте.

Меня начало мутить. Все говорили, что еда там — сущая отрава. Но, тем не менее, цыпленок пах довольно аппетитно, и со стороны Кулли было очень мило, что он его купил, переложил в свою кастрюлю и привез сюда. Единственное, что мне оставалось, это попробовать.