После всех этих лет - Сьюзан Айзекс (1994)

Картер Тиллотсон делал очень серьезные операции в нью-йоркской больнице, которая находилась на расстоянии десяти домов от его офиса. А такими пустяками, как удаление мешков под глазами, лишнего жира, и прочими, мелочами, отравляющими человеческое существование, он занимался в своей собственной операционной. Она была очень удобно расположена: сорок минут на машине от его дома в Шорхэвене до стоянки на Ист-Энд-авеню, где он оставлял свой «мерседес», — наскоро чашечку кофе, быстро вымыть под краном руки, и у него еще оставалась пара минут до обхода пациентов, который начинался в половине девятого утра. Его в общем и целом приятную жизнь омрачала только его усадьба Эмеральд-Пойнт. Это был один из красивейших архитектурных памятников на северном побережье Лонг-Айленда, который, казалось, был создан только для того, чтобы вкладывать в него деньги. И этому не видно было конца. Поэтому-то Картер, как сумасшедший, и оперировал целыми днями. Он принимал пациентов до десяти или половины одиннадцатого вечера — и так пять дней в неделю. По крайней мере, так он говорил Стефани. Я хотела проверить, так ли это было на самом деле.

Поэтому примерно за три часа до его обычного отъезда домой я оказалась возле стоянки, расположенной рядом с офисом Картера. Я подождала, пока охранник не покинул стеклянную будку и не вышел помочиться. Я молила Бога, чтобы он как можно дольше не возвращался. У меня пересохло в горле, с замирающим сердцем я пригнулась и спряталась за широким «кадиллаком». Никого нет. К несчастью, там было столько «мерседесов», что можно было тут же открыть автосалон. Но через двадцать минут, пригнувшись еще ниже, я заметила знакомый темно-синий «мерседес» с буквами М на номерном знаке. Неужели он?

Слава Богу, машина была незапертая. Я легла на пол под задним сиденьем, меня мучила жажда. Дыханье тоже перехватило. Я мечтала о диет-коле со льдом и лимоном. Кроме того, я внезапно почувствовала страшную боль. Спина и раньше у меня болела, но чтобы так сильно — никогда; боль ощущалась буквально в каждом позвонке. Я видела не меньше двадцати-тридцати фильмов, где вооруженный бандит, не ведающий адской боли, внезапно поднимается с заднего сиденья и приставляет оружие к виску водителя. К тому времени, когда пришел служащий, чтобы подогнать машину к входу, я готова была откусить себе губы, чтобы не кричать от каждого толчка машины. Но он меня не заметил.

«Пожалуйста, — молилась я, — когда машина выйдет на освещенную площадку, пожалуйста, не дай Картеру заметить меня. И, пожалуйста, пусть это будет тот самый «мерседес». Не дай мне Бог оказаться в Ардсли с каким-нибудь там отоларингологом». Служащий вылез из машины.

— Я подогнал сюда, доктор, — услышала я его слова.

И больше ничего. Я чуть не вдавилась в пол. В нос мне попала какая-то пыль, что-то царапнуло по щеке. Может, служащий показал уже Картеру знаками, что в машине кто-то есть? Скорее, вызывайте полицию! Я уже ощущала холодное прикосновение металла револьвера на своей шее, когда кто-то сел на водительское место и захлопнул дверцу. Я посмотрела вверх. Блондин. Короткая стрижка. Прическа, как у всех республиканцев. Картер!

Я достала свое оружие. Отвергнув оранжевые пластиковые водяные пистолеты, которые мне предлагали в детских магазинах, я наконец, нашла небольшой металлический пистолет в игрушечном магазине в Виллидже. Однако спина моя была так напряжена и болела, а я сама была так напугана собственной решимостью, что не могла заставить себя подняться, пока Картер ехал по автостраде, которая вела к мосту Триборо. Тут я приставила ствол к его виску.

— Продолжай ехать, Картер!

«Мерседес» метнулся. Мы оба вскрикнули, почувствовав, что машина потеряла управление: сначала она вылетела на встречную полосу, потом — а-ах! — к Ист-Ривер. Но хирург должен обладать достаточным хладнокровием, и уже через пару секунд машина выровняла ход. Продолжая держать пистолет у виска Картера, я перебралась на переднее сидение.