— И что? — поинтересовался Алекс с таким равнодушием, как посетитель второразрядного ресторана интересуется набором дежурных блюд: сердечный приступ, автомобильная авария, дорожное происшествие.

Отношения между Алексом и Ричи были довольно натянутыми еще со школы. Однажды полиция привезла. Алекса домой в три утра омерзительно пьяным. Ричи накричал на него. Алекс ответил тем, что забрал свое постельное белье, игрушки, свитера, спасательную лестницу из-под кровати и стал проводить свое свободное время с Денни Ризом, бас-гитаристом, баловавшимся наркотиками, и другими ребятами из его ансамбля. Мы узнали о его выходке утром, после сильного ночного ливня, когда наша экономка показала грязные следы на его подоконнике. Тогда Ричи установил датчики на окнах Алекса — теперь при открывании их раздавался душераздирающий сигнал тревоги. Алекс ответил тем, что изобрел магнитное устройство, способное обмануть датчики.

Было удивительно, что он не только окончил школу, но и был принят в Массачусетский университет на три испытательных срока. Алекс считал, что третий срок — величайшая несправедливость. Чтобы находиться среди студентов, он оставил Амхерст и снял комнату недалеко от Кембриджа. Затем он отправил старосте студентов записку, что берет отпуск, и позвонил отцу, заявив, что намерен посвятить все свое время музыке. Ричи выразил свое отношение к этому сообщению тем, что аннулировал карточку Американ Экспресс, которой пользовался Алекс. В ответ Алекс украл или, как он говорил, «одолжил» пластиковую карточку Ричи и записал на его счет стоимость нового усилителя и обед в бостонском ресторане с двухсотпятидесятидолларовой бутылкой «Шато Маржо», хотя с детства предпочитал спиртному прохладительные напитки, типа Строберри Спиттл. Ричи отправил ему официальное письмо с ультиматумом: если Алекс не остепенится, он порвет с ним, не оставив ему ни цента.

Я рассказала Алексу, что случилось с отцом. Ни «Боже!», ни даже вздоха.

— Хочу, чтобы ты приехал домой как можно скорее, — сказала я.

Молчание.

— Алекс, я хочу, чтобы ты приехал домой сегодня.

Никакого ответа.

— Ты понял?

— Да-а.

— Перевести тебе деньги, чтобы ты приехал?

— Нет.

— У тебя хватит денег на билет в оба конца?

— Да. Но сначала мне надо вернуться в Бостон.

— А где же ты сейчас?

— Где? В Нью-Гемпшире.

— Там у тебя дела?

Молчание.

— Приезжай домой, по возможности… — я не докончила фразу.

Алекс положил трубку.

К кому я могла обратиться? Все лето я читала разные справочники, как пережить развод. Во всех звучала одна и та же здравая мысль: вы должны твердо стоять на ногах. Но с тех пор, как мне исполнилось двадцать два, я не знала, что это такое. Ричи всегда заботился обо мне: общественная жизнь, семейная жизнь, интимная жизнь, финансовое благополучие. Он был единственным, кому я раз в году сообщала, что с моей маммограммой все в порядке.

Во всех справочниках говорилось одно и то же: тогда я была собственностью — теперь же, когда я стала ничьей, у меня исчезло чувство уверенности. Даже после того, как Ричи ушел, если случалась какая-нибудь неприятность на фондовой бирже или с маммограммой, я звонила ему, и казалось, что все неприятности с разводом отходили на второй план. Я понимала, что в своем офисе, высоко над Грейси-Сквер, он, вероятно, вращает глазами и утомленно говорит Джессике: «Рози». Она же сидит у него на коленях, одобрительно кивает и целует его, пока он со мной разговаривает. В конце концов, он помогал мне — больше этого не будет. Он поручил заняться мной тридцатидвухлетнему выпускнику Медицинского колледжа в Вартоне, но сейчас мне надо, чтобы мною занимался штат целой больницы. Этой женщине надо помочь! Сделайте же что-нибудь!